Впервые в жизни Франческа молилась о том, чтобы дочь не повторила ее судьбу, чтобы она не стала второй, запасным вариантом в жизни мужчины. Несмотря на то что они обладали множеством преимуществ по сравнению с обычными женщинами, она не желала такой жизни для своей дочери. Франческа встала, механически одернув юбку. Она задумалась о том, где сейчас Макс. Он не был в Риме почти месяц. Это было еще одной характерной чертой их жизни, она никогда не знала, где он и чем занят. Но, какое бы это ни было дело, она знала, что это как-то связано с поездкой в Африку. Франческа пожала плечами. Почему другие, и Макс в том числе, хотят поехать в Африку, всегда оставалось за пределами ее понимания. Ничего там нет, кроме голода, жестоких войн и ужасных ядовитых змей. Она видела все это по телевизору.
Мадлен сидела напротив Аласдэра Лэингга, ее сердце готово было вырваться из груди. Это был их второй ужин вдвоем, и теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что происходило между ними. Любовное свидание. Он пригласил ее на свидание. Формально в этом нет ничего противозаконного, если не считать того обстоятельства, что он возглавлял команду, в которой она работала. Она уже больше не была просто студенткой. Принять его приглашение было ее собственное решение. Конечно, она согласилась. Она вспыхнула, когда он обратился к ней, и кивнула, почувствовав, что не в силах говорить от смущения. И вот она здесь, сидит напротив за маленьким столиком в уютном французском ресторанчике на углу улицы, где он снимает квартиру. Весь вечер она чувствовала, что в воздухе витает невысказанное приглашение к продолжению вечера у него дома. Согласится ли она? И надо ли ей это? Она опустила голову, упершись взглядом в свою тарелку, стараясь не задумываться о возможных последствиях.
Он умел хорошо слушать. Впервые с тех пор, как она оказалась в Британии, она почувствовала, что ей хочется выговориться, отвечать на его вопросы, заданные тихим голосом. Ей захотелось поговорить о себе, своем детстве, родителях. Она чуть было не проговорилась о Питере, но вовремя успела остановиться. Она ни с кем не говорила о нем, никогда. Никто в ее новой жизни не знал ничего об обстоятельствах его смерти. Мадлен просто вычеркнула эту часть жизни, чтобы никто никогда не смог узнать об этом. Она сама не поняла, как так получилось, что она произнесла это запретное для себя имя вслух. Это было как-то неправильно — вновь вызвать к жизни этот призрак, да еще перед лицом совершенно постороннего человека. И все же, как бы странно это ни звучало, Аласдэр никогда не казался ей посторонним или чужим. Но и не более того. За прошедшие несколько месяцев она научилась отделять образ холодного педантичного хирурга от того человека, который сейчас сидел перед ней и внимательно слушал, подперев щеку одной рукой и ни на минуту не отводя глаз от ее лица.
— А чем занимаются твои родители?
— Мама — уборщица. Офисы, квартиры, дома, а отец работает на фабрике.
— А до того?
— Ну что же, моя мама — писательница. Она сочиняла книги для детей. — Мадлен коротко рассмеялась. — А отец точно так же работал на фабрике. Но в Венгрии он был специалистом, менеджером на фабрике по изготовлению стекла. Они делали линзы для микроскопов. Ковач. Вы, наверно, слышали это название. — Аласдэр кивнул.
— А им нравится здесь, в Британии? — Он пригубил вино.
Мадлен пожала плечами:
— Вряд ли они задумываются об этом, а так, кто знает. Это мой отец решил эмигрировать. У него появилась такая возможность, и мы уехали. Они не знали, чем все это обернется. Моя мама никогда не говорит на эту тему, или, по крайней мере, не делает этого при мне. Мне кажется, что она ненавидит такую жизнь. А как ты считаешь?
— Полагаю, что да.
— Но почему мы постоянно говорим только обо мне? — неожиданно спросила Мадлен. Это было правдой. Аласдэр редко рассказывал о себе.
— Потому что ты гораздо более интересный человек, — ответил он с тихой мягкой улыбкой. Она почувствовала, как ее лицо запылало от смущения.
— Не говори так, — пробормотала она, вновь уперев взгляд в пустую тарелку.
