Она не могла уснуть, то и дело переворачивалась с боку на бок. Ей чего-то не хватало. Вызова, испытания — не меньше. Остаться с Генри значило… — она пыталась вообразить себе это —…обречь себя на медленный удушающий сон. Не смертоносный, ничего драматичного. Просто длинный спокойный сон, нарушаемый лишь летом, когда они отправятся в «Каса Белла», куда Генри обожал ездить.
Амбер выглянула в окно на небо Манхэттена, небоскребы светились изнутри так, что все здание было четко видно, несмотря на кромешную тьму. Миля за милей город загорался желтыми и белыми огнями, набирая силу, словно в нем появлялся какой-то невидимый внутренний пульс. Она вдруг подумала, где сейчас может быть Генри. Мысль не дала никаких плодов — ни ревности, ни беспокойства… ничего. Она сказала, что они расстанутся всего лишь на лето. Когда сквозь небо стал пробиваться рассвет, она уже точно знала, что солгала. Амбер хотела, чтобы они расстались на более длительный срок, значительно. Навсегда, в общем-то.
Через два дня она стояла у международного терминала в Джей Эф Кей, мысли в голове сменялись с бешеной скоростью, она высматривала Генри, прокладывавшего через толпу путь к эскалатору. Она настояла на том, чтобы проводить его в аэропорту, хотя теперь ей казалось, что не стоило беспокоиться об этом. Он заговорил с ней только через два дня. Странно, но как мало они могли сказать друг Другу после трех лет знакомства, подумала она, пока ждала водителя Макса, который должен был отвезти ее домой. Амбер оставила кольцо на кухонном столе тем вечером, когда вернулась одна, не имея ни малейшего понятия, что с ним делать. Она не могла хранить его у себя. На следующее утро оно исчезло. В аэропорту кроме положенного приветствия Генри не вымолвил ни слова. Он ушел и не обернулся.
Водитель открыл перед ней дверь. Амбер еще раз взглянула назад — Генри уже не было видно — и села в машину. Она пристально посмотрела на свои руки на коленях. И подняла голову. Ей двадцать один год. Она была на Манхэттене. Одна. Но ведь именно этого она и хотела, разве не так?
Неделю спустя в понедельник утром ровно в девять тридцать она была в приемной секретаря газеты «Нью-Йорк кроникл». Макс уехал на встречу в Москву или Варшаву, она точно не помнила. Но прежде, чем уехать, он сдержал свое обещание и устроил ей собеседование — не готовое рабочее место, как он предупредил ее, — с его старым другом в «Нью-Йорк кроникл». Донован Мак-Коркуодэйл согласился принять ее, все остальное зависело от нее.
Она оправила юбку, перед тем как зайти в лифт и подняться на семьдесят пятый этаж. К нему в кабинет ее провели в необычайной тишине.
— Здесь все серьезно, — сказал он после того, как представился, улыбаясь и кивая ей одновременно. Амбер покачала головой.
— О, я понимаю, — ответила она прилежно. — Мне неважно, чем именно я буду заниматься, лишь бы работать. На самом деле я не хотела просить Макса, но он сам вызвался позвонить вам и…
— Хорошо, хорошо… — торопливо перебил ее мистер Мак-Коркуодэйл. — Что ж, мы сделаем вас помощником младшего редактора. Ее зовут Сэнди Джексон. Вы у нее будете кем-то вроде органайзера… знаете, проверять даты, записывать имена, приносить кофе и все в этом духе. Надолго вы здесь?
— Только на лето.
— Прекрасно. Может быть, позже у нас найдется для вас более интересное занятие. Я поговорю с Максом, посмотрим, что можно будет сделать.
Донован от души рассмеялся над своими же собственными словами. Он снова занялся бумагами, выпроводив ее и пообещав справляться иногда о ее успехах. Секретарь вывел ее из кабинета к лифтам. Через несколько секунд она уже стояла на первом этаже, ей сказали, что она может приступить к работе завтра же.
Кабинет Сэнди Джексон состоял всего-навсего из одного рабочего стола посреди комнаты, наглухо забитой подобными столами — должно быть, здесь одновременно работали пятьдесят человек. Амбер осмотрелась, растерявшись, когда Джо Таси, редактор, ринулся к ней по проходу между столами с дальнего конца комнаты.
— Сэнди? Сэнди! — взвизгнул он.
Молодая девушка покосилась в их направлении из-за своей рабочей перегородки.
