Короче, местный пейзаж ничем не отличался от любого другого места. Я два раза обошел каждое из мест, где произошли похищения, прошелся по задним дворам, пытаясь отыскать тайные тропы, которыми преступники уводили своих жертв. Потом обошел по кругу весь квартал, уже ни на что особо не надеясь, но добился только того, что устал бродить среди бетонных коробок.
Я остановился на перекрестке в самом центре обозначенного мной квадрата, огляделся по сторонам – через дорогу был бар. Гостеприимно распахнутая металлическая дверь, над которой висела скромная вывеска, манила, будто приоткрытый женский рот. Как там сказал Кнут? «Вечер в баре заменяет неделю разыскной работы»? Почему бы и нет? Возвращаться в опостылевший кабинет желания не было никакого.
Сказано – сделано. Я перешел дорогу и вошел в заведение. Похоже, что оно было исключительно для своих, потому что один из сидевшей у самой двери компании бросил на меня взгляд, полный незамутненной ненависти и почему-то страха. На секунду я подумал было поинтересоваться, в чем вообще причина таких ко мне чувств, но потом решил не трогать отдыхающих рейдеров, и отправился к стойке.
Я даже не знаю, почему вообще решил, что это рейдеры. Хотя поживешь в Улье некоторое время и начинаешь делить людей на типажи, прямо как там, в большом мире. Вот и здесь тех, кто бродит по кластерам в поисках ценностей, становится видно сразу. В лицах они меняются, что ли.
Пошарив в карманах куртки, я катнул по стойке споран.
– Виски, – попросил я и указал на почти прямоугольной формы бутылку за спиной бармена. – Вот того.
Он поставил на стол стакан, повернулся, взял бутыль, свинтил крышечку и налил в емкость янтарной жидкости примерно чуть меньше половины. Я взял, понюхал – «бленд» скотч, как он есть, от того, что я пил на Большой земле, вообще не отличается, хотя, возможно, прилетел к нам с другой стороны мультиверсума и изготовлен не в Шотландии, а где-нибудь в Малайзии.
Отпил немного, покатал стакан между ладонями, посмотрел на бармена, который с ничего не выражающим лицом наблюдал за мирно пьющей компанией.
– Постоянные клиенты? – спросил я, одним движением опрокинув в себя стакан.
– Нет, – помотал головой бармен. – Недели три назад появились, до этого вообще видно не было. Все, кроме одного, – не граждане, приходят, пьют, посуду не бьют, не бузят, платят исправно. А с какой целью интересуешься?
– Да мне, в общем-то, по фигу. Просто интересно, чего они с самого утра пьют.
– Да, уже часов двенадцать дня, почему утро-то. А сам-то чего пьешь?
– А делать больше нечего. – Я усмехнулся, толкнул к нему стакан и попросил: – Повтори. И бутылку не убирай.
– Она дороже стоит, чем ты дал, – заметил он.
– Без проблем. – Я положил на стойку еще несколько споранов. На самом деле по местным ценам и на один можно было купить пару таких бутылок – все-таки вокруг куча быстрых кластеров, и бухло из них буквально льется рекой, а вот спораны пойди еще добудь, не гробанувшись. Но мне сейчас было как-то наплевать.
Мужик сгреб в карман фартука спораны и даже выставил на стол тарелку с нарезанным лимоном. Интересно вот, а лимоны – как они по цене? Вроде штука нередкая по российским меркам, в каждой второй семье найдется любитель чайку с лимоном навернуть или закусить им коньячок. А хранится не так долго, в отличие от бухла. Но и выращивать в теплицах, в отличие от огурчиков-помидорчиков-лучка, не получится.
– Ты американец, что ли? – усмехнулся я.
– Нет, русский. А что такое? – посмотрел на меня бармен непонимающим взглядом.
– Ну, ты к виски лимон предложил. Еще шоколад бы.
– Вообще я думал, но решил, что ты не станешь шоколад есть. А у нас все так пьют, – пожал он плечами. – У вас нет, что ли?
– Да у нас вискарь вообще как-то закусывать не принято. Кто-то мешает с колой, яблочным соком, кто-то на треть водой разбавляет. Но закусывать – не закусывают. Хрен его знает, это ж не коньяк.
– Ну, дело твое, не хочешь – уберу. – Он пожал плечами, взял со стойки тарелку и убрал назад.
– Хозяин, – услышал я голос справа. – Еще пять того же пива и снеков каких-нибудь.
