– Давай. – Я кивнул.
Сандра выскользнула из палаты, но последним, что я увидел, было то, как знахарка украдкой вытирает глаза. Разоткровенничался, блин… Хорошая все-таки девчонка, только, похоже, грустно ей очень. Хотя, по правде, не могу сказать, что за время моего нахождения в мире Улья со мной случалось хоть что-нибудь веселое.
* * *
Короче, можно сказать, что сдружились мы с Сандрой. На третий день знакомства мы даже обсудили, как из девчонки-студентки столичного медвуза Саши, у которой были любящие родители и парень, получилась знахарка Сандра, о характере которой болтал весь больничный персонал.
Вышло так, что находилась она на момент перезагрузки на практике в роддоме. И попала в Улей вместе с кучей родильниц, рожениц и новорожденных. Плюс персонал. Что там происходило в первые сутки, она обрисовала в паре предложений, но мне и того хватило, фантазией не обделен. Кошмар там происходил, мамки да часть персонала обернулись, а дети нет – мелкие слишком.
Как Сандра выбралась из этого ада, рассказывать девчонка отказалась напрочь. Только заметила, что повезло ей больше, чем другим. Хотя не знаю, странное везение, я бы сказал, страшное.
Еще рассказывала, что как-то встретила в одном из баров, как и многие тут, совмещенном с борделем, совершенно незнакомую девушку, которая Сандру признала за однокурсницу. Вот только учились они вроде совсем не в столичном университете, а в провинциальном медучилище и жили в общаге. В которую после перезагрузки примчались на переделанном «под Улей» «крузере» какие-то вояки, обвешанные стволами, в коридоре всех выстроили и начали тесты какие-то проводить. До однокурсницы этой не дошли почему-то, а вот Сандру забрали. Куда – неизвестно. Но знахарка на то время успела и с порядками местными ознакомиться, и дар научилась использовать в полной мере. Вот и не удивилась рассказу, хоть ее никто никуда и не забирал, а в общаге не то что не жила, даже не бывала ни разу. Мультиверсум, что тут поделать.
И может быть, кто-то и не понимал знахарку – люди вообще не склонны понимать друг друга, но я почему-то видел девчонку насквозь. Боялась она всего – что со стабом что-нибудь случится и придется уезжать, монстров боялась, людей. Даже меня она побаивалась, хоть и разоткровенничалась в итоге. А лицо ее все бледнело и бледнело, а синяки под глазами росли с каждым днем. Не могла она спать, мучилась чем-то, только рассказывать отказывалась. Да я и не требовал.
На шестое утро Сандра вошла в палату не как обычно, с подносом с какими-то настоями, о составе которых я даже не хотел думать. Девчонка держала в руках два металлических костыля.
– Ну, что? – спросила она, прислонив костыли к кровати. – Будем заново учиться ходить?
– Уже? – удивился я.
– Ну да, а чего тут такого? Пять дней на ускоренной регенерации, да полноценное питание, да травки мои. Снимать гипс еще рано, но на костылях ты уже можешь ходить. А прогулки тебе на пользу пойдут.
– А ты со мной пойдешь гулять? – спросил я и усмехнулся от того, насколько двусмысленно это прозвучало.
– Ну я же тебе не нянька. – Сандра усмехнулась и сама уселась на край кровати. – Да и тебе не три годика, чтобы не мог один погулять.
– А после того, как я выйду из больницы?
Ответить она не успела: дверь палаты распахнулась, и в нее вошли четверо. Один – тот самый молодчик с ресепшена, еще двое здоровяков в горках и с автоматами в руках, и четвертый – с виду самый обычный мужик в джинсах и кожаной куртке. Только вот выработанное за годы работы в родной милиции чутье уже успело подсказать, что этот человек – своего рода мой коллега.
Сандра удивленно посмотрела на вломившуюся в палату толпу и поднялась на ноги. На секунду в палате повисло молчание, которое нарушил вопрос девушки:
– Что-то случилось? Я же только вчера у вас была, сразу, как вызвали, приехала, все опять рассказала.
– Случилось, – кивнул мужик. – И вы сами прекрасно знаете что.
– В смысле?
– В смысле, что этой ночью был ограблен склад. Из которого вынесли несколько килограммов рад-спека. И часть партии была обнаружена у вас в квартире.
– Вы что, рылись в моей квартире? – побледнела Сандра.
