Кваз перекатывал на лице желваки-валуны. Ему самому и лучше, если этот пацан уйдёт и всё вернётся на круги своя. С другой стороны, Шмель поймал себя недавно на мысли, такая жизнь наскучила уже. А этот рывок на Запад, как глоток свежего воздуха. Но, опасно, очень опасно и своё предчувствие он тоже со счетов не сбрасывал, привык уже давно Чуйку слушать. С другой стороны приказ, условие его жизни, можно сказать, охрана Анжелики. Куда она, туда и он. Формально, старшая она, как решит, туда и двинут.
- Заражённые рядом! - произнесла вдруг Анжелика и с укором посмотрела на Медоеда.
- Не тронут, не дёргайся, там мелочь, - даже не взглянул он в ту сторону.
- В смыс... - Анжелика перевела удивлённый взгляд на парня и тут же уставилась в сторону леса. - А чего это они?
- Что? - спросил кваз, перехвативший свой пулемёт поудобнее и тоже, косо глянувший на парня.
- Три твари. На нас шли, а метров за сорок где-то, развернулись и резво свалили... - недоумённо произнесла девушка.
- Объяснишь? Знаешь ведь, в чём дело, - спросил кваз. - Уж если сам о доверии заикнулся, - Медоед усмехнулся, тоже верно, сам себя в тупик снова загнал. Вспомнился Факир, тот тоже быстро догадался.
Вздохнул, огляделся, чуть прищурился, расслабился и начал говорить:
- До Элиты, заражённые меня стороной обходят. Почему, вам знать не нужно, тут уж извиняйте, просто как факт примите, - Шмель и Анжелика переглянулись, кваз снова перекатил желваки на лице. - Если не видят меня, убегают всегда. Если увидели, могут и напасть, особенно если их много, но тупить метров с сорока начинают, тормозят. С руберами сложнее, те уже вполне соображают и нападают всегда, но тоже подтупливают.
На этот раз молчание длилось долго. Медоед опёрся о борт машины, посматривая то на одного, то на другую. Анжелика упёрла руки в бока и прошлась туда-сюда на пару шагов, встала чуть в стороне между квазом и Димой. Медоед понимал, что именно сейчас, в этот момент, решается, едут ли они вместе или Дима выгребает из багажника свои пожитки и дальше идёт один. Шмель держал руки скрещёнными на груди, оставив пулемёт висеть на ремне и застыл, не сводя с Медоеда взгляд. Девушка вздохнула, весь напряг при этом улетучился, покачала головой сокрушённо и медленно произнесла:
- Едем уже. Хорош хернёй заниматься, мужики, - решила, в итоге, за всех, Анжелика.
- Мы, команда, поняли? - добавила она. - Едем, - и первой забралась в машину.
Несколько секунд Шмель и Медоед продолжали смотреть друг на друга. Кваз развернулся и двинул в обход машины, за руль. Дима выдохнул и последним устроился на сиденье сзади. И он понимал, что придётся и дальше раскрываться, не во всём, конечно. Иначе и в правду, лучше разойтись сейчас. А этого уже не хотелось.
Двигатель взрыкнул, хотя в трёх метрах и не слышно уже ничего, внедорожник, беззвучным "призраком" покатил вперёд.
Неделю спустя. Обитаемый пояс.
Первые дня три пути, в общем-то, ничем не запомнились. Ехали с осторожностью. Где возможно безопасно пополнить запас топлива, пополняли. Анжелика, будучи Картографом, знала эти дороги хорошо и мыкаться по различным проездам-переездам не приходилось. Ехали всё так же просёлками, стараясь выдерживать направление на Запад. По пути "притирались" друг к другу. Вернее, Дима и Шмель притирались. С Анжеликой этот процесс шёл, как ни странно, проще. Медоед не переставал удивляться её проницательности и как же чётко она ощущала его и кваза. Недопониманий между мужчинами больше не возникало, но некое напряжение оставалось. Кваз ощущал угрозу в парне, а Медоед, в свою очередь, чувствовал, что Шмель старается держать определённую "дистанцию", при этом ещё и девушку пытался "прикрыть" собой. Но, главное, это не мешало действовать сообща в случае необходимости. А такие случаи возникали нередко.
Заражённые встречались и порой приходилось стрелять. Очень помогал Дар Шмеля, ехали, можно сказать, бесшумно. Дима, ради интереса, однажды вышел из радиуса действия и был крайне удивлён, когда Анжелика выстрелила, но звука так и не последовало, а внутри сферы действия Дара звуки распространялись, как и полагается. Медоеду даже пришлось, поначалу, "одёргивать" себя, напоминая, что дальше трёх метров звук не уйдёт.
