Промелькнула картина ДТП на узком участке дороги. Водителя выбросило через лобовое стекло, и он пролетел несколько метров, попав на штыри ограды высокого забора частного дома. Рядом стояла машина автоинспектора. Хмурый служитель в форме что-то записывал со слов рыдающей женщины и постоянно отмахивался от пузатого мужика в костюме, трясущего четками и барабанящего постоянно рукой по капоту своего внедорожника. Движения его были расхлябаны и создавали впечатление, что кто-то изнутри стреляет электрическим импульсом в его конечности — больно уж странны были перепады активности. То резкие движения, то полная остановка. Явно зараженный.
Смотреть на эту картину проводнику было тяжело. Ведь здесь он прожил больше трех лет до того, как попал в Улей. В городе где-то были старые знакомые, коллеги по работе. Он посмотрел на часы и расстегнул свой рюкзак. Достал термос с живчиком, открутил тугую крышку. Монах вдохнул и сделал несколько крупных глотков, сморщившись от обжигающей небо жидкости. Выдохнул водочные пары, чтобы не ударили в голову. Живчик, с растворенными в нем споранами, потек в нутро, давая организму иммунного новый заряд сил и бодрости. Допускать спорового голодания было нельзя.
Вдалеке громыхнул выстрел. Монах быстро перевел взгляд на другую сторону борта, где в очередную дыру в тенте его взору предстала пренеприятная картина. В одном из переулков на молодую пару налетел топтун. Тварь, с гипертрофированными конечностями и мерзкого вида головой, кинулась на девушку, снося жертву как самосвал. Парень попытался как-то помочь ей, но был отброшен уродливо раздувшейся от несимметричных мышц рукой, с которой текла кровь. Видно, где-то монстру уже досталось. А, может, нарвался на не очень-то съедобную добычу с хорошим огнестрелом, и решил оставить её на потом — еще несколько часов, и весь город будет полон мертвяками, урчащими и рыскающими в поисках добычи.
Впереди был первый крупный перекресток. Алмаз нажал на тангетку рации и проговорил:
— Колонна, стоп.
Двигатель грузовика всхрапнул, и «Урал» начал притормаживать. Когда все машины наконец-то остановились, командир наемников повернулся к Монаху:
— Ну что, проводник. Теперь все зависит от тебя. Не огорчай меня. Иначе и сам отсюда не выберешься. Я уж постараюсь.
Слова громилы были сказаны глухим и спокойным голосом, выдававшим намерение говорившего пристрелить Монаха, если тот вздумает дурить. Он продолжил:
— Нам нужны: взлетная площадка и военные склады.
Зеленоглазый рейдер нахмурился:
— О площадке уговора не было.
— О том, что с нами, может, поедет еще кто-то — тоже не было уговора. У тебя свои условия, у меня — свои. Учти, мы не в шахматы играем. Одна группа поедет на взлетную со мной и тобой, вторая — с Шахом останется на складах. Но, сначала на них. На обратном пути будет твоя остановка — универмаг.
— Сначала универмаг.
— Бессмысленно спорить. Мы уже забрались далеко. Обратно, скорее всего, прорываться будем с боем. Сам понимаешь, теперь и мне терять нечего. А ты вряд ли выйдешь отсюда сам.
Монах горько усмехнулся и провел рукой по небритым щекам, состроив усталую гримасу:
— Где гарантия, что мы остановимся там?
— Никакой. Только мое слово.
— Ну что ж. Поехали.
— Как-то легко соглашаешься…
— Обратный путь все равно будет только через универмаг.
Алмаз вызверился:
— Послушай, что я еще не знаю об этой поездке?
— Теперь все. Склады и площадка расположены так, что, пока мы будем на них, эта часть города уже заполнится тварями.
— Откуда ты знаешь?
— Ты забыл — я уже пытался добраться сюда.
— Да что ты там хочешь найти? Кого? Ты что, веришь в байки о том, что сюда закинет кого-то из твоих знакомых или родных?
— Это не байки. А даже если и так — я обязан это проверить.
— Ты и действительно — псих.
— Думай, как хочешь. Я пошел в головную машину. Мы же за этим остановились…
Алмаз разъяренно посмотрел в спину проводнику, который уже выбирался из кузова под пристальными взглядами бойцов Шаха. Рейдер спрыгнул на битый асфальт и не спеша пошел, поглядывая по сторонам. Глаза трейсера бегали, обшаривая каждый угол дома на улице — в любой момент оттуда могли вылететь на полной скорости мертвяки. На улице было немноголюдно. Двое мужиков, с опаской стоящие поодаль, косились на замершую безмолвную военную технику. Один из них, заметив Монаха, осмелился крикнуть, не обращая внимания на одергивающего его товарища:
