— Нет. Совсем рядом. На втором этаже этого дома.
В какой-то момент Борков почувствовал, что знакомство с Жозефиной не обязательно должно ограничиться совместным сидением за этим столом в шумном, многолюдном зале. И как только он это сообразил, его действия приобрели некую чисто автоматическую целесообразность. Так нередко бывает у очень нетрезвых людей.
Попросив у Жозефины извинения, он ненадолго оставил ее одну.
Не совсем твердые ноги сами подвели его к метрдотелю, стоявшему, как капитан на вахте, возле выхода из зала.
— Можно вас, на два слова? — сказал Борков. — Но хорошо бы не здесь.
— К вашим услугам, — откликнулся метрдотель. — Пройдемте сюда, в мою контору.
Свернули в довольно широкий коридор, ведущий к буфету, и через несколько шагов метрдотель толкнул дверь справа. Борков очутился в небольшой комнате, где стояли старый кожаный диван с низкой спинкой, стол под цветной скатертью и два обтянутых кожей стула. Старомодный круглый абажур торшера бросал на стол пятно мягкого света.
— Слушаю вас, — сказал метрдотель, прикрывая дверь.
Борков замялся было, но лишь на секунду.
— Скажите… Вы знаете эту женщину?
— И да и нет. Я вижу ее здесь не первый раз, но не представлен. При мне ее называли Жозефиной. Она остановилась у нас на втором этаже.
— Вы славный парень, — совсем пьяным голосом сказал Борков. — Как вас зовут? Меня — Владимир.
— Мое имя — Филипп.
— Будем знакомы.
Борков вернулся к своему столику. Жозефина красила губы.
Они оставили недопитые бутылки и недоеденные закуски на столе. Официантка почему-то забыла подать Боркову счет, а он тоже не вспомнил, что необходимо перед уходом расплатиться.
Перед номером на втором этаже Жозефина и Борков остановились. Жозефина достала из сумочки ключ, вставила его в скважину замка и, сделав два поворота, посмотрела на Боркова.
— Разрешите откланяться, — сказал он, — желаю спокойной ночи.
Жозефина удивилась:
— Вы не зайдете?..
Борков колебался. Но распахнутая дверь заставляла принять решение.
— Хорошо, но только на одну минуту…
Они вошли в отлично обставленный номер.
— Присаживайтесь. И не бойтесь, я вас долго не задержу, — сказала Жозефина, опускаясь на тахту.
Выпили, а потом Борков читал ей по-испански стихи Лорки и по-французски Бодлера, расхаживая перед тахтой, а она покуривала сигарету и время от времени поглядывала на него с усмешкой. Наконец Борков, простившись, покинул номер. Ему не следовало пить этот последний бокал: до своей гостиницы он добрался в состоянии предельного опьянения.
…Утром он проснулся оттого, что кто-то толкнул его в бок. К своему изумлению, Борков увидел рядом с собой в постели Жозефину. Она лежала с закрытыми глазами.
Не успел Борков сообразить, что с ним и где он находится, как в дверь постучали. Он отодвинулся от Жозефины и крикнул:
— Кто там?
— Полиция, откройте!
Борков вскочил с постели. Жозефина села, прикрываясь одеялом.
— Это за мной.
— Быстро в ванную! — приказал Борков.
Жозефина убежала, схватив в охапку свою одежду. Стук в дверь повторился.
— Одну секунду. Оденусь.
Борков открыл дверь. Вошли двое.
— Просим извинения. Полиция разыскивает важного преступника. С вашего разрешения мы осмотрим комнату, — сказал один из полицейских и тут же прошел в ванную. Оттуда он появился вместе с Жозефиной.
— Нам придется исполнить кое-какие формальности, — сказал полицейский Боркову.
— Произошло недоразумение, я прошу немедленно связать меня с посольством, — заявил Борков.
— Сначала несколько вопросов, господин Борков. Где вы были этой ночью?
Борков назвал ресторан.
— Вы были в обществе этой дамы?
— Да… То есть мы сидели за одним столиком.
— Когда вы привели ее сюда?
— Я не приводил ее. Как она очутилась здесь, мне совершенно непонятно. Повторяю, это недоразумение, я прошу связать меня с посольством.
— Рассказывайте сказки! Кто может подтвердить, что вы вернулись в свой номер один?
То, что произошло дальше, было похоже на финальную сцену из плохой детективной пьесы. Дверь растворилась, на пороге стоял метрдотель Филипп. Он сказал:
— Это мог бы сделать я, господин инспектор.
— Кто вы такой?
— Метрдотель. Меня зовут Филипп. Прошу убедиться… — И он предъявил какой-то документ. — Мосье Владимир — мой друг, прошу поверить его объяснениям. А что касается этой дамы…
