Я держала в руках ламинированную справку, в которой много чего было понаписано, но был в том числе и номер парковочного места. В углу дыроколом была проделана аккуратная дырочка, через которую шла длинная розовая резинка с привязанной к ней нелепой одинокой шоколадной конфетой в сине-золотой обертке. Я посмотрела на него, на Виртанена, онемев от удивления, и поблагодарила. Он сказал: ну, увидимся.
— Конечно, увидимся, — ответила я и закрыла дверь, с трудом сдерживая слезы.
Когда я вышла на улицу, там тоже все было синим. Безветренный мороз схватил кожу словно коркой и заморозил ресницы. Палатки с площади уже исчезли, но, похоже, никто не позаботился о том, чтобы убрать с мостовой мусор, оставшийся после этих смешных ларьков, хотя, наверное, разбрызгивание водой в такие морозные дни — занятие весьма бесполезное. Когда я проходила через площадь, взгляд упал на вязаный детский носочек, розовый, с двумя коричневатыми полосками, цвет полосок невозможно определить точнее, так как, помимо синевы кругом, окрестные фонари стали еще разливать повсюду свою желтизну. Стало немного страшно, когда я смотрела на него, на носок, несмотря на источаемую им нежность; хотелось найти ему какое-нибудь объяснение, вдруг где-то на краю площади брошенный малыш ползает по этому жуткому морозу. Не знаю, откуда вдруг взялись такие мрачные мысли, ведь в целом настроение было очень даже мыльно-пузырное, по правде сказать, я чувствовала себя настолько уверенно, что позволила меланхолии просочиться в свою душу.
Вряд ли он кому-то был нужен, и я — не знаю, почему я решила это сделать, — взяла этот сиротливый носочек и отнесла в киоск в подземном переходе возле метро. Абсолютно розовая девушка-продавец в желто-синей форме вначале посмотрела на него с отвращением, словно на какого-то крысенка, но потом, разглядев повнимательнее, стала ахать и причитать. Ой-ой какой малюсенький носочечек, Да, Надеюсь кто-нибудь догадается прийти и забрать его отсюда, Да, Бедная крошка потеряла носочек, Надеюсь он не замерзнет, Да, Да, Это ужасно если у такой крохи замерзнет ножка, Да ужасно, Как же хорошо что вы его принесли, Спасибо приятно слышать, Как хорошо что есть люди которым небезразлично, Да, Но ведь это же вы, Что, Вы, Кто, Мы виделись с вами осенью, И правда, Там на берегу, Точно точно, Мы были с подругой, Да так и было, Здорово снова встретиться, Да уж, Даже смешно так вот просто снова встретить незнакомого человека, Уж да, Хотя конечно все тут в одном районе крутимся, Да, Но все равно приятно, Да да, Хорошо если бы кто-нибудь пришел за носочком.
— Хорошей вам зимы! — прокричала она на прощание и пригласила зайти узнать, не забрал ли кто носочек. Я обещала, что приду. Выходя на улицу, где-то на границе теплого воздуха из гудящих кондиционеров и проникающего с улицы морозного остановилась, чтобы смахнуть навернувшуюся слезу.
И правда стояла чудесная зима. Я заблудилась в переходе и вышла на улицу совсем не там, где нужно, стояла на трамвайной остановке и смотрела на площадь, окруженную невероятно красивыми деревьями в белых одеяниях. В таких же нарядах щеголяли торчавшие на крышах антенны. Неожиданно стемнело. Вдалеке над крышами района Круунунхака уже поднималась застенчивая луна с загадочным искрящимся ореолом.
Я еще поудивлялась, до чего пустынной выглядит площадь Хаканиеми сейчас, вечером, когда, по идее, только-только должен был схлынуть поток спешащих с работы людей. А потом вдруг вспомнила, что сегодня воскресенье. Выходной. Стала искать что-то в сумке, не знаю что, в руку попался подарок Виртанена, защемило сердце.
Только тогда поняла, что ведь и правда Рождество уже совсем на носу, через два дня. Не то чтобы меня охватила паника, ее и так в последнее время было за глаза; и, хотя я уже много лет по-настоящему не праздновала Рождество, что-то все равно приходилось придумывать. Подарки, к примеру. Часть подарков пока еще не нашла своего адресата.
Для предпраздничного времени — эта мысль совершенно внезапно пришла мне в голову — город был странно спокоен и тих, может быть, это тридцатиградусный мороз заставлял людей сидеть дома; за то время, что я простояла на трамвайной остановке, на глаза попалось лишь несколько странных прохожих. Я решила прогуляться по берегу залива. Снегоуборочные машины сюда еще добраться не успели, и хорошо, вдоль берега тянулась длинная и очень уютная тропинка, которая словно вела к бане, и было хорошо идти по ней. На скамейке кто-то аккуратно смахнул немного снега, ровно для того, чтобы присесть. Посередине снежного сиденья виднелась призывная примятость. Я подошла к скамейке по чьим-то следам, достала из сумки бесплатную газету, разложила ее на примятости и села. Удивительно хорошо было сидеть, как-то очень эргономично, точно сидишь в мягком яйцеобразном кресле.
