Летом, 29 (16) июля, 1908 года заканчивается срок тюремного заключения Кирова. Он переезжает в Иркутск, так как в Томске его знает буквально каждый шпик и городовой. В Иркутске Сергей Миронович налаживает старые связи с рабочими, понемногу восстанавливает разгромленную организацию. Однако оставаться долго в Иркутске Кирову не пришлось: та самая, организованная Кировым, типография (в Томске на Аполлинариевской улице), которую, несмотря на все старания, не могли обнаружить жандармы в июле 1906 года, через три года — 7 апреля 1909 года — провалилась (в прямом, а не в переносном смысле этого слова). Когда начали раскапывать место происшедшего обвала, нашли типографское оборудование. Таким образом, жандармы все-таки нашли типографию, которую Киров устроил в Томске, и теперь изо всех сил разыскивали ее организатора, чтобы учинить над ним жестокую расправу.
Киров в мае 1909 года скрывается из Иркутска, уезжает на Северный Кавказ, в город Владикавказ (теперь Орджоникидзе).
НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ 1909 г. — февраль 1917 г
Владикавказ был главным городом Терской области, местом пребывания наказного атамана Терского казачьего войска, соединявшего в своем лице высшую гражданскую и военную власть в области. При всем том это был довольно глухой провинциальный мещанско-чиновничий город с большим количеством военщины. На окраинах города, в слободах жил «мелкий люд»: наемные рабочие, мелкие кустари и ремесленники, мелкие торговцы и т. д. В слободах жило немало горцев, особенно осетин и ингушей.
Во Владикавказе было только два более или менее крупных промышленных предприятия: мастерские Владикавказской железной дороги и небольшой цинковый завод. В то, же время в городе был огромный кадетский корпус, где из сынков казацкого дворянства, а также горских феодалов царизм воспитывал надежные кадры архичерносотенного офицерства. Владикавказ был исстари одним из главных опорных пунктов колонизаторской политики царизма на Кавказе, осуществлявшейся правительством в союзе с горскими феодалами, кулаками и горским духовенством путем жестокого угнетения и прямого ограбления горских народных масс.
Социал-демократической организации во Владикавказе тогда не существовало: она была разгромлена полицией еще в 1906–1907 годах.
1908–1912 годы — годы черной реакции — были труднейшей порой для революционной работы. По приезде во Владикавказ Сергей Миронович приступает к восстановлению большевистской партийной организации, устанавливает связи с рабочими типографий, железнодорожных мастерских и т. д., ведет среди них пропагандистскую работу, устанавливает связи с отдельными приезжающими во Владикавказ товарищами, поддерживает отношения и помогает своими советами, указаниями большевистским организациям ближайших рабочих центров (Грозного, Минеральных Вод и т. п.). Одновременно Сергей Миронович работает в местной газете «Терек» и на ее страницах, преодолевая цензурные рогатки, разоблачает политику царского самодержавия и «героев» третьеиюньского режима.
Много времени Сергей Миронович проводил за книгой — дома в своей скромной комнатушке или в библиотеке. Часто он уходил с книгой за город, порой отправлялся в горы, забирался в горские аулы, беседовал с горцами, изучал их быт, вслушивался в их жалобы, на конкретных фактах изучал практику колонизаторской политики самодержавия. Как бы случайно Сергей Миронович в 1912 и 1913 годах бродил по горным ущельям около Эльбруса как раз во время известного «бунта» кабардинцев, пытавшихся силой отстоять свои права на горные пастбища (на Золке). Во время своих путешествий Сергей Миронович опять-таки «случайно» встречался и знакомился со скрывающимися в горах вожаками кабардинских крестьян.
Для Сергея Мироновича это был период огромной работы над собой, той работы, которая в ближайшие годы принесла такие богатые плоды.
Во Владикавказе Киров встречается со своей будущей женой — Марией Львовной Маркус, верным другом Сергея Мироновича до последнего дня его жизни.
Осенью 1910 года Сергей Миронович собирает впервые после долгого перерыва рабочую массовку в лесу за городом. На массовке он выступает с простой по форме и глубокой по содержанию' речью. Правда, на первой массовке только пятнадцать рабочих, но лед уже сломан, начало массовой работы заложено.
