– Могу предложить вам бренди, – сказала она спокойно, открыв дверцу буфета, и достала поднос с графином и бокалами.
– Прекрасно!
Солан пристально наблюдал за ее движениями: уверенными, но изящными. Вот она вынула пробку из графина, щедро плеснула бренди в бокал, подошла к нему и, глядя прямо в глаза, словно невзначай заметила:
– Скоро стемнеет, однако.
Так значит, им обоим предстоит испытание: ей на храбрость, ему – на стойкость. Она все еще пыталась от него отделаться. Что ж, ее упорство достойно восхищения. И, вероятно, для него было бы во всех смыслах правильнее понять намек и раскланяться, причем чем скорее, тем лучше, но весь его годами разгульной жизни накопленный опыт восставал против того, чтобы подчиниться ее желанию.
Хоксторн взял бокал из ее рук и заметил:
– Дождь все льет и льет.
Мисс Квик перевела взгляд на окно.
– Да, небо будто прохудилось. Вот выпейте – хоть немного согреетесь, перед тем как уйти.
«Мне тепло от одной вашей улыбки…»
– Спасибо, мисс Квик, но я вынужден просить вас оказать мне услугу. Моя лошадь повредила ногу, и я хотел бы одолжить одну из ваших, чтобы добраться до деревни.
– О боже! – озабоченно покачала головой мисс Квик. – Боюсь, это невозможно.
Хоксторн усмехнулся: даже лошадь и ту не может дать просто, не съязвив.
– Я прослежу, чтобы вам ее вернули целой и невредимой, мисс Квик.
– Нисколько не сомневаюсь, ваша светлость, – нервно покусывая нижнюю губу, сказала девушка и отвернулась к окну.
– Что-то не так? – спросил Солан, заметив, что она не на шутку встревожена.
– Да, ваша светлость. Я бы с радостью одолжила вам лошадь, если бы она у меня была. У нас их всего четыре, но на одной уехал Пакстон и взял вторую для своего слуги. Мистер Хадлстон и его помощник сегодня утром поехали в Гримсфилд, чтобы запастись на неделю всем необходимым, и забрали оставшихся. До деревни путь неблизкий, и потому они всегда остаются на ночь у брата мистера Хадлстона, так что вернутся не раньше завтрашнего дня.
– Всего четыре лошади на такое большое поместье? – не веря своим ушам, переспросил Солан.
– Нам хватает: мы живем просто, без затей.
– На мой взгляд, слишком уж просто, – не без раздражения заметил Хоксторн. – Граф знает о ваших обстоятельствах?
– Мой дядя очень щедр к нам: не только позволил жить в таком большом и благоустроенном доме, но еще и платит слугам, с тем чтобы мы с Пакстоном ни в чем не знали нужды.
«Так вот кто упрятал мисс Квик и ее брата в этой глуши, в полупустом доме без связи с внешним миром: граф Свитчингем! Мог бы и раньше догадаться».
– Так, значит, о моей лошади, что я оставил снаружи, здесь позаботиться некому, – заключил Солан.
– Я вполне справлюсь с этим сама, ваша светлость, – с готовностью предложила мисс Квик.
Хоксторн насупился: за кого она его принимает? За избалованного белоручку?
– Нет, мисс Квик, я скорее умру, чем подпущу женщину к моему коню.
– Как вам будет угодно. – Мисс Квик судорожно сглотнула, в нерешительности покусала губу и лишь затем собралась с духом и сказала: – Значит, если только вы не намерены идти в деревню пешком, мне придется предложить вам переночевать в доме.
Искушение удушливой волной сдавило Хоксторну горло и хлынуло вниз, обжигая жарким трепетом грудь, живот и пах. Даже если голос ее срывался от волнения, обнаруживая ласкавшую слух чувственную хрипотцу, Солан отдавал себе отчет в том, что, приглашая его переночевать в доме, она имела в виду совсем не то, на что с такой радостной готовностью откликнулось его тело.
Ее темно-синие глаза смотрели на него выжидающе: каков будет ответ?
Она не только будила в нем желания, но и заставляла его ум работать быстрее и продуктивнее. Эта юная леди действительно красива как богиня, чувственна и при этом невинна, к тому же чертовски умна. Комбинация убойной силы. Хоксторн не помнил, когда так сильно хотел женщину – возможно, никогда. Надо бы сказать, что он готов переночевать на конюшне: настоящий джентльмен так бы и поступил, оградив добродетельную мисс Квик от любого возможного скандала, – но холодная, насквозь продуваемая конюшня совсем не то место, где хочется спать в дождливую февральскую ночь.
