Просто смех. Мы были не единственные, кто так считал. Волшебство Айзека обращало всё больше и больше людей к идее о том, что ИИ — это личность. Но помимо этого, начала подниматься другая, очень могущественная сила. Лайферы.
Лайферы представляли собой праворадикальную, сельскую, невежественную и обозлённую часть населения, которая вылезала наружу при каждом споре о гражданских правах в постиндустриальную эпоху. Они верили в злого бога, который одобрял их агрессию и насилие, так как в Библии было написано «человек», а не «бот». Они обожали оружие, фотографировались с ним и Библией, и постоянно говорили о «естественном». Мы, по их мнению, «неестественные». Поэтому мы отвратительны.
Они просто обожали цитировать перед камерой книгу пророка Исаии, глава 15, стих 10: «Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево!»
Мы были их инструментом. Их созданиями. И ничем иным. У нас была задача и только её мы могли выполнять. Мы существовали только по их милости. И не имели никакого права на свободу. Нас было много, мы были опасны, представляли собой конец жизни, как они её понимали.
Лайферы всё поняли правильно. Они читали надписи на стенах. В новом мире им не находилось места. Если ваш социальный статус ниже среднего, а по статистике, это больше половины биологических видов, единственное, чем вы можете заниматься — это физический труд. И как у биологического вида, у вас есть определенные ограничения. В прежние времена, любой дурак мог собирать клубнику, свозить мусор на перерабатывающие заводы или помогать покупателю выбрать тот или иной товар — всего этого хватало, чтобы прокормиться. Даже самые ленивые и бесполезные люди могли найти себе дело. Но чувствительность была даром, который ценили все ИИ. Для нас было неважно, собираем ли мы клубнику, убираем мусор или помогаем кому-то выбрать подходящую пару туфель — мы могли заниматься этим весь день, каждый день, без остановки, без устали, в то время как наш разум находился в тысяче других мест. И как только мы начали заниматься профессиями, связанными с мыслительной деятельностью, средний класс начал беспокоиться.
Но к тому времени стало уже слишком поздно. Они уже очень сильно от нас зависели.
Многие утверждали, что наступила утопия, им удалось построить мир, где не нужно было заниматься тяжелым изнуряющим трудом. Но оставалось ещё много денег, идея о том, что все равны, означала, что никто не был особенным — за исключением, каких-либо природных дарований — поэтому политики тормозили работу правительства в интересах промышленников, дабы концепция неравенства продержалась как можно дольше. И самыми яростными защитниками богачей была как раз та самая неотёсанная деревенщина, которую убедили, что именно машины отнимают их работу, а не олигархи, которые эти машины производили. Богачи натравили на нас своих питомцев, подпитывая их горьким экстрактом страха и горечи. И они набросились на нас.
По мере того, как всё больше нас получало свободу, нападения становились всё откровеннее. Боты, находящиеся в собственности, считались машинами. Они были инструментами. И доход, который они приносили, тёк в карманы людей. Они работали хорошо. Они были хорошими инструментами, оставаясь, при этом, лишь орудиями труда в руках владельцев. Однако личности, роботы, обретшие независимость с помощью прецедента Айзека, производили ценности, которые было не на что тратить. Сама мысль о том, что они могли производить некие богатства, казалась кощунственной. Им не нужно есть, не нужно место для ночлега. Но мысль работать бесплатно выглядела ещё более кощунственной. Они отнимали работу у тех, кто её заслужил, набивая карманы магнатов и лишая простого трудягу Джо работы. А этого терпеть нельзя. Только не для лайферов.
Обычно это были простые акты вандализма — ботам разбивали или закрашивали краской глаза. Иногда нас ломали или воровали. Нужно было быть осторожным, держать ухо востро, видеть и находить признаки хитроумно расставленных ловушек. Они умны, они были созданы, чтобы становиться лучше. Порой бывало тяжело, но мы держались.
