— Как только что сказал Ли, давайте не будем церемониться, — улыбнулась пожилая женщина. — Называйте меня просто Эстеллой.
— Хорошо, Эстелла, — улыбнулась в ответ Керри.
Дверь снова открылась, и вошла экономка с подносом. Ли встал, взял у нее поднос и поставил его на столик, стоящий между двумя диванами. Затем вопросительно посмотрел на Керри:
— Черный или с молоком?
Взглянув украдкой на настенные часы, она обнаружила, что уже десять. К этому времени ему наверняка нужно бы собираться в офис! «Хартфорд корпорейшн» занимала несколько этажей в высотном здании в деловой части города, в корпорации работало несколько сотен служащих; она знала это, потому что несколько месяцев назад недолго работала там, заменяя кого-то заболевшего, хотя в то время она ни разу не встретилась с президентом корпорации.
— Черный и без сахара, пожалуйста, — попросила она.
— Я тоже люблю такой, — заметил Ли, наливая чашку и передавая ей. — Итак, у нас есть что-то общее.
Единственное, хотелось ей сказать, но в присутствии Эстеллы она сдержала себя и только слегка скривила губы — наплевать, если он заметит это. Так или иначе, уже поздно притворяться, что он ей безразличен.
Эстелла взяла кофе с небольшим количеством сливок, но тоже без сахара. Стройная, с прекрасной фигурой, в кремовом джерси, она выглядела гораздо моложе своих лет. И без труда могла бы сыграть тридцатилетнюю женщину, при соответствующем макияже и освещении, и ее нежелание возвращаться на сцену казалось странным. Она была настоящей звездой и легко могла стать ею снова. Ее театральный агент высказался, очевидно, за возвращение, так почему она сомневается? Наверняка это не боязнь провала — у актрисы такого ранга никогда не могло быть неудачи.
Было уже почти половина одиннадцатого, когда Ли наконец-то встал.
— Сегодня вечером мы с Филом играем в сквош, — сообщил он, — поэтому не жди меня к обеду. Мы пообедаем в клубе.
— Передай от меня привет Филу, — ответила Эстелла, — скажи, что ему пора бы навестить нас.
— Я передам твое пожелание. — Он слегка приподнял руку по направлению к Керри. — Всего хорошего. — Хотя изгиб его губ говорил совсем другое.
Эстелла задумчиво посмотрела на дверь, закрывшуюся за ним, потом перевела взгляд на Керри.
— Я чувствую, мой сын вам не слишком понравился, — мягко заметила она.
— Прошу прощения, если это производит такое впечатление: — Щеки ее слегка порозовели.
— Вам нет необходимости извиняться. Он бывает совершенно невыносим, когда у него такое настроение. Судя по той натянутой обстановке, которую я застала, когда вошла, вы спорили.
— Едва ли это можно так назвать, — улыбнулась Керри. — Просто у нас разные взгляды.
— Очевидно, слишком разные, если судить по блеску его глаз. Единственный раз, когда я видела сына таким, был перед какой-то деловой схваткой. Он буквально расцветает, встретив сопротивление.
— Могу себе представить. — Керри потянулась за сумкой, достала блокнот и карандаш. — Ну что ж, начнем?
— Вы, конечно, правы, — улыбнулась Эстелла. — Я все откладываю. Вам будет удобно, если я лягу вот здесь на диван и просто начну говорить?
— Если мне что-то будет неудобно, я вам скажу, — пообещала Керри.
Сбросив туфли, Эстелла удобно устроилась на диване, подложив под голову подушку.
— Вы прочли столько биографий, — сказала она. — С чего лучше начать?
Керри подумала минутку.
— Я лично предпочитаю такие биографии, где повествование начинается с А и кончается Я, а не те, где начинается настоящим и время от времени рассказчик вспоминает прошлое.
— С детства, вы имеете в виду?
— Если это возможно. Где и когда вы родились, школьные годы и так далее. Некоторые смешные случаи.
— Да, множество. Я всегда была участницей разных проделок. И меня исключили из подготовительной школы при женском монастыре за то, что водила других учеников на экскурсии в кельи монахинь, по пенни за экскурсию, когда сами монахини предположительно находились где-то вне помещения. И все было прекрасно до тех пор, пока мы не ввалились толпой в келью сестры Жозефины, которая заболела и лежала в постели. Я до сих пор помню выражение ее лица.
