— Известно, — кивнул телефону Корнеич, из всех сил подавляя в голосе нотки невольного злорадства.
— Где он?
— Да вон сидит на берегу. Мажут его от комаров…
— Господи… Он живой?
Корнеич сказал с удовольствием:
— Ну, Роза Станиславовна. Подумайте, какой смысл мазать покойника?.. К вам что, дозвонились из лагеря?
— Вот именно! На мой сотовый…
— Кретины, — констатировал Корнеич. — Не проще ли было позвонить сюда?
— Откуда им известен ваш телефон!.. К тому же, они предпочитают иметь дело с родителями!
— Логично, — хмыкнул Корнеич.
Голос Рыжкиной мамы обрел некоторую уверенность (вперемешку с раздражением):
— Сейчас я буду звонить начальнику лагеря. Он захочет узнать… да и я тоже: вы сами доставите моего сына в лагерь или за ним надо посылать воспитателя?
— Ни то, ни другое.
— То есть… как вас понимать?
— Понимать просто, — слегка зевнул Корнеич. — Мы его в лагерь не повезем. Изверги мы, что ли? И приехавшим не отдадим. Я не могу доверять мальчика людям, которые не сумели уследить за ним. Он слинял из этой Горькой Ра… тьфу, Солнечной Радости через четыре дня. Не от солнечной жизни, полагаю…
— Тогда за ним приедет милиция!
— Ну, приедет, отвезет обратно. И что? Через день он убежит опять, опыт есть…
— Тогда… Начальник лагеря сказал, что его отправят в детприемник! До нашего возвращения! — со слезливым бешенством заявила Роза Станиславовна.
"Ну и сволочь, — едва не высказался Корнеич. — Хотя, наверно, она это от бессильного отчаянья…"
— Валяйте. Милиция это умеет. Мальчишку заберут, остригут наголо, вымоют под ржавым душем. Оденут в казенную робу и засунут за колючую изгородь. Но имейте в виду: этот процесс будет заснят цифровыми камерами и в тот же вечер эпизод покажут в "Новостях". Как господин Саранцев, ведущий специалист известной фирмы "Кольцо Нибелунгов", устраивает свой отдых с молодой супругой, избавляясь от пасынка.
— Вы что!? Вы меня… шантажируете?! — выдохнула она в телефон так, что из наушника дохнуло гневным жаром.
— Да, — кротко согласился Корнеич. — А что мне остается делать, если вы… — И вдруг взревел: — Послушайте, уважаемая Роза Станиславовна! Ваш Прохор вам кто? Сын или морская свинка для забавы?! Почему вы, черт возьми, не в состоянии просто-напросто пожалеть его? Как мать!
Было даже слышно, как она хлопнула губами. И часто задышала.
— Но я… Ой! Разряжается телефон! Я перезвоню…
— Позвоните мне вечером домой. В одиннадцать. Конечно, по нашему, не по сочинскому времени. — И он, сопя от злости, повесил трубку на рычаг. И сразу остыл, вспомнив о Рыжике на берегу. Вон он сидит, искусанный бродяга…
Корнеич, цепко хватаясь за поручни, спустил себя по трапу (Володя вроде бы не смотрел, но стоял близко). И пошел старший флагман Вострецов к барабанщику Кандаурову — похожему на того, каким был он сам, Данилка Вострецов, больше тридцати лет назад. Рыжик потянулся ему навстречу. Глазища — нараспашку.
— Мама звонила, — небрежно сообщил Корнеич. — Все в порядке. Она не сердится, передает привет… А где барабанные близнецы?.. А, вот вы! Значит, договорились, забираете Рыжика?
Игорь и Ксеня дружно подтвердили: забираем!
Корнеич сел рядом с Рыжиком, которого все еще мазала добросовестная санинструктор Шагалова. От Рыжика густо пахло ментолом. Ольга сделала последний мазок и сказала:
— Теперь его надо покормить. Есть батоны и какао в термосе. Эй, кто дежурный?
Дежурный Вовчик Некрасов, из Ольгиного экипажа, ускакал в эллинг за хлебом и термосом.
Корнеич качнул Рыжика за плечо.
— А теперь, сокровище наше, рассказывай по порядку…
