Значимость мифологического образа Рарога была столь велика, что и после принятия христианства его отдельные элементы старались использовать в своих интересах Ольга, Андрей Боголюбский, отец Александра Невского и беззвестный владелец шлема из Саратовского Заволжья, а в народной традиции представления об огненной сущности носителя истинной власти сохраняются почти до начала XX в. Однако это были уже пережитки традиции. Едва ли можно сомневаться, что после принятия христианства язычники считали, что Рарог отлетел от Владимира. Это можно было бы рассматривать как логическое умозаключение, однако, как показал предпринятый А. А. Прохоровым анализ былины о Иване Гостином Сыне, в ней Владимир Красное Солнышко проигрывает своему противнику ритуальное состязание в борьбе за престол. Сам исследователь расценивает поражение Владимира как обряд календарного перехода[723], однако, на мой взгляд, в ней вполне возможно отразилось мнение слагателей былин о том, что князь после отречения от веры отцов не имеет права на власть. Не располагая силами лишить вероотступника власти в действительности, создатели эпоса своим творчеством сделали это символически. Таким образом, с языческой точки зрения после 988 г. на Руси уже не было истинной власти. С другой стороны, образ Иисуса Христа, на которого спустился Святой Дух в облике голубя, в сознании вчерашних язычников был достаточно похож на образ Рюрика, бывшего носителем Рарога в образе сокола, чем и обуславливается ряд неожиданных аллюзий между первым русским князем и основателем новой религии в эпоху «двоеверия».
Хоть история страны после 988 г. пошла по принципиально иному пути, однако историческая правда заключается в том, что свое государство на своей земле наши далекие предки создали именно на основе собственных религиозных представлений, в соответствии со своими чаяниями и нуждами. Древняя Русь возникла и более столетия развивалась как языческое государство. Едва ли можно считать ее идеальным воплощением державы Света и Правды, о котором мечтали славяне, – идеалы в чистом виде обычно не воплощаются в реальности. Пример Игоря показывает, что уже сын Рюрика попробовал отступить от тех принципов, на которых основывалось государство, за что и поплатился жизнью. Однако эта эпоха дала таких великих исторических деятелей, как Вещий Олег и Святослав, составляющих гордость отечественной истории. То, что после смерти Рюрика созданная им держава не только успешно расширялась, но и смогла сокрушить Хазарский каганат и на равных бороться с Византийской империей, наглядно показывает жизненность тех основ, на которых она была создана. И именно это обстоятельство в конечном итоге определяет значимость фигуры первого князя Древней Руси в контексте всей истории нашего народа. Во-первых, Рюрик являлся наследником и законным носителем традиции мистики истинной власти, зародившейся много тысячелетий назад в восточной части индоевропейской общности. Сущность этой традиции заключалась в том, что, если обладатель власти оказывался этого достоин, одна из самых могущественных сил Вселенной соединялась на время с истинным правителем, даруя ему не только победу и благополучие, но и возможность согласовывать устройство подвластного ему общества с высшей реальностью мироздания. Во-вторых, создание Древнерусского государства, в чем первый его правитель принимал самое активное участие, стало закономерным следствием предшествовавшего развития русского народа, начавшегося с распада той же самой индоевропейской общности. Связывание с именем Рюрика создания русской государственности как таковой несомненно является ошибочным, поскольку какое-то государственное устройство существовало не только в предшествовавший период у ильменских словен, но и у Варяжской Руси на территории современной Германии, а еще раньше у Прибалтийской Руси. В-третьих, его пример показывает, что создание основанной на Правде государственности в принципе возможно и в нашей истории уже был период построения правильных отношений между народом и властью.
В свете всего сказанного становится понятна причина гробового молчания христианских летописцев о происхождении родоначальника княжеской династии, а также крайне скупое освещение его деятельности. С одной стороны, они не могли полностью игнорировать фигуру родоначальника правящей династии, поскольку в противном случае пришлось каким-то другим способом объяснять ее происхождение и появление на Руси. С другой стороны, фигура Рюрика, являвшегося не только прямым потомком языческого божества, беса по терминологии новой религии, но и носителем мистической сущности княжеской власти, «божества велика», говоря словами апокрифа, равно как и гобино, обладателем которого теперь являлся только христианский Бог, и, скорее всего, сам воспринимавшийся как бог при жизни, была для них абсолютно неприемлима. Результатом взаимодействия этих двух взаимоисключающих тенденций и стало весьма краткое упоминание о Рюрике на страницах ПВЛ вместе с неожиданным молчанием о его происхождении и деятельности, идущим вразрез со всей средневековой традицией возвеличивания родословной основателей династии. Одновременно с этим была предана забвению и история создания государственности на основе Правды и в соответствии с общим порядком мироздания. То, что традицию умолчания о всех этих принципиальных сведениях, без учета которых мы до конца никогда не будем способны понять, на каких основах и на каких ценностях наши предки хотели и в конечном итоге создали свою государственность, после автора ПВЛ продолжили почти все остальные христианские летописцы, показывает, что в основе ее во многом лежали религиозные соображения.
