Я чувствовал, что все эти заигрывания со смертью ничем хорошим не закончатся, но даже не пытался этому воспрепятствовать. Бессмысленно. Попробуйте убедить футбольного фаната, что его любимая команда – полный отстой. В лучшем случае он затаит обиду… Я решил, что наилучшей тактикой будет молчание.
Увы, не получилось.
Моя жизнь превратилась в тотальный кастинг идиотизма, закручиваясь в жуткую спираль странных, порой нелепых ситуаций. Жуткая воронка медленно, но неотвратимо втягивала меня в пучину безумия. Одно событие нанизывалось на другое, как куски сырой баранины на шампур перед тем, как поджариться на огне, – с той лишь разницей, что вместо мяса, насыщенного уксусным раствором, это были отрывки жизни, пропитанные грехом, разложением, увяданием. Кристи с ее фетишем смерти стала символом этого периода жизни.
Меня периодически преследовал призрак посторонних глаз, как будто кто-то неусыпно следит за всем, что я делаю: хожу на работу, занимаюсь сексом, сижу в компании готов. Я подсел на ритуалы. Как только какая-то нехорошая мысль пробиралась в сознание, я незаметно плевал через левое плечо и трижды стучал о дерево. Дошло до того, что я стал таскать в кармане дощечку. В общем, нервы расшатались настолько, что я оказался совершенно не готов к обрушившимся испытаниям.
Все началось, вернее, закончилось в пятницу. Я в очередной раз опоздал на «кабиляновское собрание», на лице явственно читались похмелье плюс бессонная ночь. В ординаторскую протиснулась Светка – старшая медсестра и первый стукач на отделение.
– Вас вызывает Камилла Ваграмовна.
Самое то! Внутри все тряслось, дико хотелось пива, в такие минуты меня охватывал приступ мизантропии, от людей вообще тошнило, а от таких, как Кабилян, просто выворачивало наизнанку. Нет, только не сейчас!..
– Скажите – через десять минут.
– Но…
– Десять минут!
Светка скорчила обиженную гримасу и исчезла.
«Я спокоен, дыхание ровное, мысли гаснут, уносятся в небытие, на выдохе Ом. Только Ом, существует только Ом…»
Аутогенная тренировка не помогла. Внутри все тряслось, словно я проглотил женский вибратор.
Кабилян сидела с таким выражением лица, словно собиралась вынести приговор за изнасилование несовершеннолетней в извращенной форме.
– Присаживайтесь.
Я предпринял обычную тактику: принялся считать до пятидесяти и обратно, стараясь мысленно подобрать ритмический рисунок под ее словесный понос. На этот раз фишка не очень помогала – ядовитый тон и отдельные слова долбили мой мозг, как маленькие молоточки. В тот момент я всей душой ненавидел этого убогого человечка женского пола, наделенного маленькой властью, которую она использовала для оправдания своего существования.
– …Вы понимаете, что на клинических разборах мы обсуждаем вопросы реабилитации пациентов?! Вам как начинающему врачу следовало бы ловить каждое слово опытных коллег, а вместо этого вы либо вообще игнорируете этот важный процесс, либо спите с открытыми глазами, словно вас это не касается!
Тут мой предохранитель не выдержал и сгорел.
– Кажется, Эдгар По сказал: в одном случае из ста вопрос усиленно обсуждается потому, что он действительно темен. В остальных девяноста девяти он становится темным, потому что усиленно обсуждается…
Коба застыла с открытым ртом. К таким сентенциям из уст подчиненных, да еще во время утреннего построения, она не привыкла. К тому же Эдгара По она явно не читала. В районе ее правой скулы проявилось отчетливое красное пятно.
– Что вы этим хотите сказать?
– Только то, что вы меня уже достали. Может, я и не опытный врач, но я не мальчик, который нуждается в ваших нравоучениях.
– Что вы себе позволяете?!
Она раскрыла рот, чтобы сказать две сотни неприятных слов, но тут я не сдержался:
– Да пошла ты!..
Я встал и победно вышел из кабинета, зная, что в этой богадельне мне больше не работать. Более того, гарпия, прихлопнутая дверью, приложит все усилия, чтобы обзвонить всех известных ей начальников – у меня будет поистине «чудесная» репутация! Плевать, пойду работать на «скорую», пусть даже фельдшером, там платят нормально.
На улице – хмарь, на душе – пустота и волшебная легкость. Я перешел через улицу и засел в кафе с бокалом пива, представляя, что сейчас делает эта воинствующая феминистка. Трезвонит начальству и вешает на меня всех собак. Потом собирает тусовку любимчиков. Эх, подпалить бы их сейчас! Самое лучшее – фугас тонны на полторы.