— И на фига мне эти толкатели?
Старшина первой статьи Окунев перестал водить указкой по схеме, поскрёб затылок, задумываясь, что ответить. Нашёлся быстро:
— Попал наш лётчик в плен к фашистам. Долго пытали его, били. Требовали рассказать устройство самолёта. А лётчик твердит одно: «Не знаю». Не поверили фашисты. Опять бьют, пытают, а лётчик ничего не рассказывает. Наконец, удалось ему бежать. Пришёл к своим, те спрашивают: «Ну, как там, в плену?». Отвечает лётчик: «Эх, ребята, учите лучше материальную часть самолёта…». Так–то, вот, курсант Куличёв. Это, конечно, анекдот. Но какой из вас ракетчик без знания материальной части ракеты?
После занятий мы складывали учебники в мешочки. Завязывали их и опечатывали: на дощечке с пластилином выдавливали оттиски бронзовой печаткой. У каждого курсанта на ремешке болтался у пояса бронзовый кругляшок с цифрой–номером закреплённого за ним секретного мешочка.
В просторном помещении учебного класса лежала на стапелях ещё одна ракета — «Р-11 ФМ». Меньших размеров, и естественно, меньшего радиуса действия. Преподаватели–инструкторы говорили, что «Р-11 ФМ» — прототип немецкой «ФАУ‑2». Ракетами «Р-11 ФМ» оснащались дизельные подводные лодки проекта «Буки‑611».
Кроме ракет, учебный класс был напичкан приборами пусковой аппаратуры, электронно–вычислительной техникой, механизмами стартового оборудования. Ответственный за содержание всех кабинетов, он же командир третьего взвода, главный старшина сверхсрочной службы Осинников предложил мне сделать макет–схему пускового стола.
— Вижу, парень, руки у тебя приделаны спереди, а не сзади. Освобождаю тебя от всех нарядов на время работы над макетом. Как, берёшься за дело?
Я согласился. И с того дня стал хозяйничать в секретном классе. После ужина Осинников наделял меня связкой ключей от первого этажа, где располагались классы и кабинеты. Я входил внутрь помещения, о котором слюнями исходили самые пронырливые агенты иностранных спецслужб.
За дверями вышагивал часовой, а я листал секретнейшее техническое описание, разворачивал схемы, сунуть нос в которые мечтали многие разведки мира. Щёлкал тумблерами, зажигал световые табло, открывал приборные панели, изумляясь цветовой гамме конденсаторов, сопротивлений, диодов, резисторов и прочей электронной бяки. Рисовал, чертил, красил, паял, выпиливал, вручную изготовляя недостающий в кабинете тренажёр.
Ярко сияли плафоны, пахло растворителями, красками, ацетоном, нитролаком, канифолью, изоляцией разноцветных проводов, кабельной резиной.
Я подолгу оставался один на один со сверхсекретным учебным оружием, взглянуть на которое хоть одним глазком — мечта любого шпиона.
Прохаживаясь по ракетному залу, я заглядывал через прорези в корпусе ракеты внутрь смертоносного летающего чудовища, сверкавшего полированными боками, хромом и никелем табличек, штекеров.
Бомба, сброшенная на Хиросиму — просто жалкая хлопушка в сравнении с «Р-13».
Я работал с увлечением и часто возвращался в кубрик за полночь. Стараясь не разбудить товарищей, тихо раздевался и ложился в постель. Скоро они начинали шмыгать носами и ворчать:
— Фу-у… Провонялся скипидаром как маляр.
К тому времени у меня появился дешёвенький, но довольно неплохой фотоаппарат «Смена», купленный в киоске «Военторга». Фотографироваться на плацу, за пределами роты не возбранялось. Фотоаппараты были и у других матросов.
Вечерами, погасив свет в бытовой комнате, мы проявляли плёнки, печатали любительские фотоснимки. Моя «Смена» лежала в тумбочке, и при желании я мог бессчётно раз заснять ракету, двигатель, схемы, приборы и ещё много чего. Не было у меня таких сволочных мыслей. И быть не могло. Не так воспитано моё поколение, чтобы за тридцать сребреников продать государственную тайну, предать свой народ и Родину.
Зато в нынешние времена только и слышишь: то здесь, то там поймали за руку военного жулика, осудили за разглашение военной тайны, за выдачу государственных секретов. А скольких не поймали, не разоблачили, не осудили?!
Бывший командующий Тихоокеанским флотом вице–адмирал Г. А. Хватов в годы пресловутой горбачёвской «перестройки» продал за рубеж… крейсер! Денежки присвоил. Судили ворюгу в адмиральских погонах. Дали три года… условно! Со службы выперли, с флота нагнали. А ему, паскуде, что? Денежки при нём остались. Гуляй, веселись! И это адмирал?! Тьфу! Чмо! Мало ему было адмиральского жалованья, положения в обществе, власти? Так нет — крейсер по дешёвке загнал! А что мелочиться? Фамилия — Хватов! Оправдывать надо.
