— Кто потерпевший?
Конечно, ему было непонятно, кто — кого! А может понятно, да надо было уточнить.
— Я! — как в школе, подняла руку тетя Эля.
Это забавно — как страшное и ужасающее быстро превращается в смешное. Наш организм так жаждет самосохранения, что умеет правильно реагировать на разные происшествия. Страх — пагубное чувство и потому разум притупляет его, перерабатывая в не совсем здоровый юмор.
Час спустя слезы просохли, дрожь отпустила, и мы дружно сочиняли-писали заявление под надзором бравых ребят из милиции. Я справилась быстро — в сочинительстве мне не было равных. Потому сдав эссе «Как мы чуть не замочили мужика, который чуть не замочил нашу тетю…», я приготовила кофе всем присутствующим, а себе сделала очень крепкий, чтобы проснуться окончательно. До экзамена оставалось не так много времени.
— А не слишком ли, для такой юной… — начал было и сам-то не старый капитан, заглянув в мою кружку.
— В самый раз, — пробурчала я, делая глоток.
— Простите, а как писать: «… когда мы чуть его не убили, то украли нож»? — уточнила тетя Эля.
Я подавилась. Капитан прокашлялся.
— Пишите: «Выгадав момент, нам удалось изъять нож»! — подсказал мужчина.
— Так, вы продолжайте в том же духе, а я пойду спать! — не выдержала я, взяла с кровати одеяло и покинула квартиру, чтобы перебраться в соседнюю — однокомнатную. Открыв дверь ключом (своим — мне его выдали еще в 9-м классе, когда я ключ от своей теряла), я прошмыгнула в темноту. Прошагала к кровати, подняла одеяло, заметив там голое женское тело. Ничуть не смутилась — а чего бы? Я тоже женщина. Так чего я там не видела? Да и некогда мне было рассматривать — экзамен занимал меня больше. Прилегла, отвоевала кусок одеяла и постаралась уснуть. Но тут голое тело возмутилось.
— Что это такое?
— Где? — тут же проснулся на другой стороне кровати Йорик, только пять минут назад благополучно уснувший, посмотрел на меня, и ответил: — А! Это Киса! Не обращай внимания. Она поспит, полакает молочко из миски, нагадит в лоток и уйдет.
— Ты, кстати, лоток мне сменил? Я грязный песок не люблю! — подыграла я, правда, говорила, уткнувшись в подушку.
— Почистил, не переживай, — ответил мне Йорик и тоже хотел отключиться.
— Шибанутая! — рассердилась почему-то голая девица, и меня это откровенно взбесило.
— Так, если здесь кому-то что-то не нравится, то этот кто-то свободен и может идти на все четыре стороны! — рявкнула я, подтолкнув девицу в бок.
— Киса, как тебе не стыдно! — усовестил Йорик, но что-то не сильно искренне прозвучали его слова.
Девица разозлилась. Быстро оделась — спичка догореть не успела… И ушла. Мы с Йориком умостились удобнее, раскинули руки и ноги, поделив пространство мягкой постели.
— Кис, а ты все-таки наглая, непробиваемая личность! — бубнил рядом его голос. — Но спасибо. Потому что часа через два мне пришлось бы прибегать к жутким клише: «Прости, я вчера выпил…»
— Ты не пьешь! Дай мне поспать. У меня завтра экзамен.
— Предмет?
— Немецкий.
— Ты готова?
— Неа. Но хоть поспать дай!!! — взмолилась я. И тут вместо колыбельной услышала:
— Йа, йа, дастишь фантастишь! — познания Йорика в немецком ограничивались только фразочками из непристойных фильмов. Вот послать бы его вместо меня на экзамен — препод бы повеселился.
За фальшь друг получил подушкой по физиономии.
Утром я проснулась обнимая вместо подушки разговорник немецкого. Йорик посчитал, что я во сне все выучу.
— Чай! — протянул мне кружку друг, когда я еще и с постели встать не успела. Сам уселся рядом с кофе в руках. В квартире было тихо. Пахло приятными и такими славными ароматами кофейных зерен. Мы смотрели на противоположную стену, отделявшую территорию моей семьи от территории Йорика. Кажется, там еще никто не проснулся. А обо мне даже и не вспоминали, после вчерашнего.
— Так что у вас произошло? — спросил друг, сообразив, что я не из врожденной вредности приперлась к нему под утро мешать любовным утехам.
— Йоперный балет, — это кличка маминой подруги. — Любовник, пьянка, разбой, менты.
Описала вроде кратко и емко, но парень призадумался. Его воображение минут пять усиленно работало, пока Йорик не выдал:
