Но пребывание в ней оказалось недолгим. Увидел себя со стороны, но странным образом, точно снаружи и одновременно изнутри: кожа и волосы сияли мягким зеленым светом, формируя ореол, повторяющий очертания тела, плотный и какой-то жидкий на вид…
Внутри организма что-то текло, струилось, переливалось, и зрелище это завораживало.
Картинка сменилась, Олег обнаружил, что смотрит на «рогачей», с которыми дрался в квартире у Димки. Понять, где они находятся, не сумел – видеть мог лишь на несколько метров, далее все тонуло в сумраке.
Затем сумрак этот надвинулся и поглотил все, залепил глаза, затек в уши, принялся щекотать кожу. Олег попытался бороться, и сумрак поддался, начал рваться под руками, словно оберточная бумага. Захрустел, отползая в стороны, по глазам ударило многоцветное сияние, в уши хлынул водопад звуков – рев, писк, крики, шепот, скрежет и пронзительные взвизги.
А затем он проснулся, осознал, что сердце колотится, точно бешеное. Судя по часам на стене, время подходило к семи. Кашлянул пару раз, прочищая горло, потер щеки и откинул в сторону плед.
В зал из спальни вошла Тамара. Она переоделась, халат уступил место темно-синему брючному костюму, а волосы были уложены в аккуратную прическу.
– Что, совесть замучила? – спросила хозяйка квартиры. – Уж больно ты стонал…
– Ерунда какая-то снилась… – ответил Олег неуверенно.
– Оно и видно. Я как раз собиралась тебя будить. Мне скоро на работу. Так что давай, Турнов, топай. Можешь на дорожку в туалет зайти. Надеюсь, что меня из-за тебя не будут на допросы таскать?
– Не знаю, Тома. Честно – не знаю.
– Вот и помогай после этого тебе, – вздохнула Тамара. – Правильно люди говорят: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Олег поднялся с дивана, прошел в ванную. Умылся еще раз, и впечатление от мутного сна немного ослабело, потеряло яркость. Вышел в прихожую, обулся и сказал:
– Спасибо. Извини, если что.
– И не надейся. – Она улыбнулась, но улыбка вышла грустной. – Удачи.
Олег повернул защелку и выбрался на лестничную площадку. Дверь за ним захлопнулась, и он зашагал вниз по серым истертым ступенькам. Куда именно направиться, еще не решил – то ли на Малую Покровку, к областному управлению милиции, то ли к ближайшему отделению…
Выйдя из подъезда, успел сделать два шага, уловил надвигающийся грохот трамвая. Различил шаги за спиной, и тут ноги ослабели, подогнулись. Болезненная конвульсия пронзила все мышцы, и Олег упал на асфальт, судорожно пытаясь глотнуть ставший твердым и колючим воздух. Ударился затылком, перед глазами на мгновение помутилось, а когда зрение вернулось, он увидел два знакомых лица.
– Привет, – с улыбкой сказал черноволосый, почесывая торчащий из шевелюры рог. – Думал, от нас так легко удрать?
Олег не смог бы ничего ответить, даже если бы захотел.
Послышался цокот коготков по асфальту, шаги, а затем обеспокоенный старушечий голос произнес:
– Ой, господи ты боже мой. Что с ним, соколики?
Черноволосый и здоровяк обменялись кислыми взглядами, и могучий Сема забасил куда-то в сторону:
– Сердце, похоже, прихватило. У нас сотовый с собой, сейчас мы «Скорую» вызовем.
– Ух ты, кошмар-то какой! – запричитал старушечий голос. – Такой молодой!
Олег лежал на асфальте, точно замороженная свиная туша, и не мог пошевелиться; дышать и то удавалось с трудом. Боковым зрением видел силуэт пожилой женщины и топтавшуюся около ее ног болонку. Ее хозяйка, похоже, не замечала, что у «соколиков» странные треугольные лица, а на голове – рога, но вот собака чуяла, что дело тут нечисто.
Она мрачно сопела, и через стиснутые зубы пробивался сердитый рык.
– Не беспокойтесь, женщина, – продолжил здоровяк, в то время как его напарник вытащил из кармана сотовый телефон и принялся нажимать клавиши. – Все будет в порядке…
– Ррвав! – Болонка не выдержала, бросилась к нему, но в следующее мгновение страх взял верх над яростью. Собачонка шарахнулась назад и залилась истошным лаем: – Гав! Гав-гав-гав-гав! Рррры!
– Что ты, Боня? – нагнулась к ней обеспокоенная старушка. – Нельзя так!
«Почему ты не видишь? – с отчаянием подумал Олег. – Я вижу, а ты нет. Или я на самом деле сошел с ума?»
