– Власть должна стоять на страже покоя горожан, – торжественно заявил Мухаммедов.
– А этого покоя, как мы видим, более не существует, – проблеял один из его клевретов, депутат с хитрым мышиным личиком, чьей фамилии Юрий Исаакович никак не мог запомнить, поскольку ее обладатель вечно молчал на заседаниях думы.
– Хм… – Мэр кашлянул. – Я уверен, что правоохранительные органы делают все возможное…
– Надеюсь, что так, – прервал его Мухаммедов. – И мы бы хотели выслушать, что именно они делают, сегодня в тринадцать ноль-ноль. Есть основания полагать, что в Нижнем Новгороде действует тоталитарная секта наподобие небезызвестной «Аум Сенрике» и что ее адепты практикуют ритуальные убийства и распыляют в общественных местах галлюциногенные химические вещества. А ведь дело может дойти и до боевых ОВ. И если нынешняя власть не в состоянии удержать ситуацию в руках…
Ну вот, дошли до дела – прозвучала ничем не прикрытая угроза. До очередных выборов оставалось два с половиной года, но Юрий Исаакович знал, что его оппоненты ухватятся за любую возможность провести их досрочно.
– Хорошо, вы все услышите, – сказал он, сдерживая бешенство. – До встречи в зале заседаний.
Мухаммедов поклонился и встал, следом за ним вскочили и двое других депутатов. Прозвучали приглушенные ковром шаги, скрипнула дверь, и мэр остался в кабинете один, если не считать портрета президента Ельцина на стене.
«Массовые галлюцинации, ритуальные убийства, сектанты – и зачем это все на мою голову? – подумал он, задумчиво почесывая затылок. – Ну, ничего, придется для начала дать отпор этим зарвавшимся депутатишкам, а дальше посмотрим…»
И он потянулся к стоящему на столе телефону.
Кудрявцева Олег поймал на тротуаре у выхода с исторического факультета. Тот вышел из двери, высокий, сутулый и нескладный, блеснули очки в золоченой оправе, качнулся большой коричневый «дипломат».
– А, добрый день… это ты, – сказал Димка, заметив приятеля, и на его широком лице, вечно сохранявшем чуточку растерянное выражение, появилась улыбка. – Давно не виделись, да…
– Давно, – кивнул Олег и пожал широкую ладонь друга. – Поехали?
– Куда?
– Туда, где можно поговорить без лишних глаз и ушей, – и Олег нервно оглянулся, провел взглядом от пединститута в сторону Кремля.
Площадь Минина, как обычно, была полна народу, но никто не спешил к Турнову с криком «Хватай его!», не всматривался подозрительно и не подкрадывался, чтобы подслушать. И тем не менее Олег чувствовал, что за ним следят. Чутье назойливо шептало о близкой опасности и заставляло нервы звенеть, подобно натянутым струнам.
– Можно ко мне… – предложил Димка. – Алла в командировке, в Москве, так что я сейчас один…
– Это на новую квартиру?
– Именно.
Кудрявцев женился десять месяцев назад, и женился удачно. Помимо жены – умницы и красавицы, – ему достался тесть-профессор и теща-доцент, а также их усилиями – квартира в центре города, неподалеку от улицы Горького, в доме, прозванном среди горожан «Китайской стеной».
– Можно к тебе, – после небольшой паузы согласился Олег. – Пошли.
Машину он припарковал рядом с факультетом, около клуба «Сплит». Когда приятели забрались в салон автомобиля, Олег еще раз огляделся и только после этого повернул ключ зажигания.
– Позволь заметить, ты какой-то странный сегодня. Взъерошенный, что ли, – сказал Димка.
– Есть тому причины.
Кудрявцев хорошо знал приятеля и поэтому с вопросами приставать не стал. Они вывернули на Варварку, и тут Олег в очередной раз за день вздрогнул, обнаружив, что по улице преспокойно катит драндулет на паровой тяге, больше всего похожий на кошмар изобретателя века эдак девятнадцатого.
Высокая труба извергала белые клубы, неспешно поворачивались колеса почти в рост человека, ходили вверх-вниз поршни, и некто маленький, с большими ушами орудовал рычагами в крохотной кабине.
И тут Олег не удержался.
– Что это такое, по-твоему? – спросил он, ткнув пальцем в жуткий механизм.
– Грузовик, – ответил Димка. – Старый. Насколько я могу судить, «ЗИЛ». Модель я тебе не назову, даже не спрашивай.
– А, ну ладно, – буркнул Олег и после этого зарекся обращать внимание на странности, которые, судя по всему, видел он один.
