Именно выдержку в первую очередь. Потому что массаж закончился, в ход пошли березовые венички, а там и барон с власнечем перевернулись на спину да перешли к чисто фривольным процедурам. Даже не видя ничего, плотно закрыв глаза, Грин по звукам легко представлял творящееся обок безобразие. Плюс ко всему ручки его персональных массажисток чересчур осмелели, и их касания уже явно не согласовывались с правилами лечебных процедур.
Но Райкалин стиснул зубы и дал себе твердое слово, что ни за что не поддастся. Для этого какие только ужасы и мерзости не стал вызывать у себя в памяти. Только и мелькнула мысль: «Наверное, так мазохистами и становятся. При подобных ласках что ни вспомнишь – все потом возбуждение вызывать будет».
Выдержал. Но это оказалось лишь первой частью разрастающейся оргии. И не помогло, что выскочил он из парной самым первым. В моечной от девиц удалось избавиться, лишь забравшись в купель с ледяной водой и с помощью самых решительных жестов отсылая от себя рвущихся следом помощниц. Вскоре в соседние купели с теплой и горячей водой шумно плюхнулись остальные мужчины, а хохочущий Агап (или все-таки Куча, коль он тут уголовный авторитет?) спросил прямо:
– Неужели тебе наши красотки не понравились? Аль брезгуешь?
– Еле сдерживаюсь! – признался рыцарь. – Да только у меня есть свои идеалы, обеты и моральные принципы, через которые я никогда и ни за что не перешагну.
– О! Высшие идеалы – это понятно. Ну а конкретней можешь объяснить, что тебя смущает?
– Могу, – не стал таиться Грин. – Никогда я не возлягу на рабыню и на женщину подневольную, удерживаемую в неволе силой. И обет у меня есть: никогда не заниматься любовью при посторонних. Да и вообще, вначале я должен познакомиться с девушками, пообщаться…
– Так бы сразу и сказал! – вроде как обрадовался Гирчин. И быстро перечислил всех присутствующих женщин по именам. Затем и рыцаря представил по имени, предлагая его от всей души любить и жаловать. И только потом, невзирая на присутствие дам, приступил к объяснениям: – Вся беда этих милых красавиц в том, что, будучи замужем, они оставались праздными, несмотря на все старания. В связи с чем были изгнаны мужьями…
Василий сильно засомневался в услышанном, указал рукой на самую молодую.
– Ее тоже муж выгнал? – По его представлениям, такую симпатяжку можно было просто дома для красоты держать. Тем более что иметь две, а то и три жены здесь не возбранялось. А уж такую юную, милую и невинную с виду тем более грех выгнать из дому.
– Не сомневайся и не смотри, что ей семнадцать лет. Она в четырнадцать лет замуж вышла и, коли за три года не понесла, смело может быть изгнана супругом. Аль ты законы все подзабыл?
Шестопер с презрением фыркнул, что можно было трактовать по-разному, от «Да пошел ты в лес со своими законами!» и до «Как я их мог забыть?! Если не знал никогда…». Кажется, власнеча это удовлетворило, потому что он с ехидной улыбкой, поглаживая одну из красавиц, продолжил:
– И мне по наследству от бабки достался огромный секрет знахарского и целительского толка. Благодаря ему я довольно быстро излечиваю любую женщину от бесплодия. Не беру за это никакой платы, кормлю все это время, одеваю и даже одариваю небольшими подарками. От моих пациенток во время лечения только и требуется, что расслабиться по максимуму и дарить свои ласки мужчинам, ни в чем ни себе, ни им не отказывая.
– И долго они должны… «дарить»? – не мог скрыть своего сарказма Василий.
Агап чуть ли не обиделся:
– Совсем недолго! Как только прошла первая-вторая неделя беременности, что я подмечаю своим даром, любая пациентка вправе покинуть хутор, даже не ставя меня об этом в известность. Правда ведь? – Свой вопрос он адресовал женщинам.
Красотки с готовностью кивнули или несколькими словами подтвердили сказанное наследственным знахарем. А одна из них, пожалуй, самая старшая и надменная с виду, еще и хвастливо добавила:
– Как только мы докажем всему миру, что не праздны, любой мужчина будет готов нас взять в жены. Причем не каждой дано счастье оказаться в этом месте. Шанс попасть на осмотр к великому знахарю появляется только после личного ходатайства барона Гармаша. И разве это плата за чудо – заниматься тем, что нам больше всего нравится?
