Захлопали двери, зазвенели раскрываемые окна, послышались радостные восклицания, и навстречу широко шагающему богатырю ринулось вначале три женщины, потом еще четверо и еще несколько. Все они кричали что-то приветственное, пытались обнять, поцеловать пришедшего, а то и повиснуть на нем, как елочные игрушки на громадном дереве.
Имя новое тоже прозвучало, которое Василию в этом мире слышать пока не доводилось: Агап. Что еще бросилось в глаза: одна из девиц вскочила на лошадь и умчалась. Похоже, отправилась с радостной новостью к сообщникам Кучи. Или к его родственникам. Или еще кого следовало обрадовать фактом освобождения. Но уж ни в коем случае речь не шла о семье, конкретно о жене.
Ибо слишком уж фривольно здоровяк обнимал, тискал и лобзал встречающих его женщин, чуть до откровенной эротики не доходило. И ни одна из красоток не возмутилась, не взревновала, наоборот, они к мужчине так и липли.
Но минут через пять ажиотаж улегся, все красотки рассосались по хутору и начали готовиться к празднеству. А явный хозяин этого хутора направился в сторону бани, стоящей недалеко от главного жилого дома.
– Прежде чем начнем пировать, друже, надо нам с себя тюремные запахи смыть. А от них только в горячем пару и можно избавиться.
– Да я толком ими и не успел пропитаться, – в некотором смущении напомнил Грин, глядя, как в просторном предбаннике Куча стал стягивать с себя белье, еще влажное после купания в подземной реке. – Но мы с тобой до сих пор даже толком не познакомились… Меня зовут Грин, из древнего воинского рода Шестоперов.
– Ну а меня все тут зовут Агап, – радостно посмеиваясь, представился беглый уголовник. – Агап Гирчин! – Из чего стало понятно, что это вряд ли его настоящее имя. – А теперь, когда мы с тобой уже познакомились, ты можешь расслабиться и поверить в нашу удачу?.. О! Вот и медовуху принесли! Будем пока ею разогреваться.
Две девицы принесли льняные простыни, кучу полотенец и кувшин приятно пахнущего, довольно крепкого напитка. Выпив полкружки, Грин озадаченно крякнул, медовуху подобной крутости ему здесь еще пробовать не приходилось. Градусов семнадцать, не меньше. На голодный желудок таким алкоголем враз упиться можно. Но послевкусие осталось во рту преотличное. Да и пищевод сразу стал прогреваться, словно после рюмашки хорошего коньяка.
«Вот, еще и на производстве крепких напитков, коньяка да водки здесь можно озолотиться, – размышлял рыцарь, раздеваясь. Набросив на плечи простыню, уселся на широкую лавку, настраиваясь на предстоящую беседу. – Иначе говоря, бедность мне не грозит… А вот от вопросов моего нового товарища многое зависит. Да и товарищ ли он мне? И что будет, когда он поймет, насколько он ошибся, принимая меня за кого-то другого?..»
Поэтому постарался взять инициативу в свои руки:
– Я так понял, Агап, что ты как раз приготовился к побегу, а тут и я в камеру попал. Только не пойму, почему ты решил меня из тюрьмы вырвать?
Хозяина хутора подобный вопрос ошарашил.
– Как почему?! Ты же сам дал команду действовать всем, кто входит в Высший Орден Справедливости! И защищать тебя, не щадя живота своего! – От волнения он нечаянно облил себя медовухой, но даже не обратил на это внимания. – Правда, пароль у нас звучит несколько иначе: «Златая цепь на князе том». Но я уверен, что ты оговорился в необычной обстановке. Правильно?
– Мм… – Василий никак не мог сообразить, что же ему на это ответить.
Хорошо, что Гирчин относился к подобным неясностям без подозрения и крайней дотошности. Скорее его распирало от гордости и счастья, что он поступил правильно:
– Значит, я все сделал верно! Как раз для такого случая меня и забросили под иным именем в тюрьму. Но как же мне там надоело за полтора месяца! Кошмар, а не жизнь! Поэтому я несказанно рад, что по причине твоего спасения мне удалось покинуть ту юдоль скорби, голода и вынужденного воздержания. Давай… выпьем за свободу!
Грин и не заметил, когда успел по глоточку осушить первую кружку, но неудобно было отказаться от второй порции, и он подставил емкость под угощение.
Следовало немедленно выяснить все про странный орден, который по дикому совпадению оказался существующим. Потому что признаваться, что он врал, оглашая глупый пароль в виде строки из знаменитой поэмы, было бы совсем глупо:
