Василий чуточку растерялся:
«Суть твоих намеков я понял: меня приняли за кого-то другого. И когда выяснится ошибка, мой проводник враз растеряет свое дружелюбие и желание помогать. А то и вообще его отношение ко мне станет полярно противоположным. Так что теперь делать? Может, мне чуточку приотстать и свернуть незаметно в любой из этих проходов?..»
«Не с твоими умениями! – не скрывал своего сарказма Боджи Секатор. – И я тебе ничем физически помочь не смогу, силы еще после резни уголовников не восстановились. Да и смог бы – не факт, что с таким соперником справлюсь. Только и получится, что посоветовать: старайся меньше говорить и больше спрашивать. Темни! Ссылайся на чужие тайны и личные обеты. Ври что хочешь, но постарайся наглухо укрыться толстым одеялом таинственности. Ну а дальше мы уже посмотрим, что делать и как быть…»
Рыцарю ничего не оставалось, как согласиться с домовым и принять все его советы к действию. Средства, знания и ресурсы на побег задействованы невероятно огромные, и, когда Куча поймет, что спас постороннего, «не того», реакция его может быть непредсказуемой.
Разве что единственный вариант устраивал обе стороны: находящийся в тюрьме под видом уголовника власнеч и сам собирался в бега с минуты на минуту. И с этим намерением совпало появление в камере отданного на расправу рыцаря. Вполне возможно, что Куча с помощью взятого за компанию «хвоста» желает частично отвести от себя погоню, да и всю затею свалить на него.
Друзья вспомнили еще одну немаловажную деталь: россказни Шестопера о сокровищах князя Балоша. Ведь обладая способностью отличать ложь от правды, власнеч или волхв высшего уровня мог сильно заинтересоваться возможностью быстро и сказочно обогатиться. Вот потому и захватил за собой в побег обладателя интригующей тайны.
«Этот момент прояснится во время первой же остановки, – рассуждал путешествующий на теле своего доминанта смерчень, не тратящий свои мизерные силенки. – Или там, куда он так торопится… Если сразу раскроет свой интерес к сокровищам – все становится намного проще и спокойнее… А вот дальность нашего забега меня удивляет все больше и больше. По моим расчетам, мы уже и стен городских не увидим, если выберемся на поверхность…»
В самом деле, Слуцк, при всей скученности многочисленных домов в нем и запутанности улиц, огромного пространства не занимал. И пора бы уже выбраться на свет божий.
Словно прочувствовав нарастающую обеспокоенность за спиной, Куча обернулся и выдохнул в два приема:
– Немного осталось… Только речку переплыть…
И за первым же поворотом в лицо дохнуло повышенной влагой, а слух уловил утробное ворчание водного потока. Оказалось, что река подводная и само форсирование такой преграды сопряжено с особым риском. В свете факела черная масса бурлила впереди, оставляя под сводом тоннеля свободное пространство не более тридцати сантиметров.
– Тут вниз вначале ступеньки, – пустился в объяснения детинушка, сойдя в воду по колено и присев. – Затем десять метров пересечения. Когда-то по поперечному тоннелю протекал небольшой ручеек. Только и следовало перешагнуть. Сейчас же самое опасное – это окунуться в воду более чем на полметра. Сразу затянет течением вниз, и поминай как звали.
– Так как же мы там проплывем? – недоумевал Грин. – Может, иной путь поищем?
– Другого пути нет, да и не пошастаешь здесь особо. Можем на стаю одичавших псов нарваться. Огромные, опасные и бешеные твари. Хуже африканских крокодилов. А перебраться на ту сторону просто, если знаешь небольшой секрет. В своде проделаны дырки для пальцев рук. Хватаясь за них, придерживаешь свое тело как можно выше к поверхности воды. А ногами упираешься по верхнему углу стенки и свода. Словно боком идешь. Главное – не торопиться и не паниковать. Посмотришь, как это делаю я, бросаешь факел – и вперед!
– А на той стороне?..
– Ха! На той стороне свобода, свет и настоящий праздник! – радостно заверил Куча, смело окунаясь в воду целиком. – Ух! Бодрит! Твою едрит…
Если наблюдать за его действиями, все в самом деле казалось просто. Лег на воду, всплыл пузом кверху и, ловко перебирая пальцами по дыркам в своде, стал боком пересекать бурлящее чернильное пространство.
