— Вот-вот. А отраву мне один еврей продал, ежели помните. Так что с порошочком-то я уже дело имел, не дурак… Бадр-эддин Коран чтил, вина не пил, а воду прямо из бурдюка сосал… Ну да Бог с ним. А тут я поломался немного, а потом потребовал с него полтора цехина, да и взял порошочек, а щепотку ему обратно вернул. В кружку, конечно. Он, когда выпил, еще полчаса живой был, даже еще со мной одну выпил, тринадцатую. А как ее выпил, так и повалился под стол. Там пьяных много лежало, никто и не подумал, что он мертвый…
— И ты молчал?!
— Так ведь меня никто не спрашивал — пожал плечами Марко. — А яд-то — вот он.
И Марко вытащил из кармана глиняную бутылочку.
— Спрячь, пригодится, — сказал Ульрих. — Может, еще кого отравишь при случае! А морду тебе все же надо было набить, дурак. Он ведь мог тебе эту дрянь подсыпать… И ты бы сам там под столом оказался.
— Так я и оказался, — ухмыльнулся Марко. — Откуда же меня Франческо вытащил? Пил-то я с ним наравне! А порошку-то он мне должен был насыпать, только когда я вас отравлю, раньше-то зачем?
— Дурак ты! — ласково сказал Ульрих, крепко сжимая плечо слуги.
— Вестимо, дурак, — согласился Марко. — Только вот мальцов зря одних отпустили…
…Франческо и Андреас медленно пробирались через заросли орешника, крапивы, малины, густо росшие вдоль дороги по крутому склону оврага. Дорога шла вдоль узенькой, но глубокой речки, в точности повторяя ее изгибы.
Юноши уже прошли примерно полмили, но никаких следов засады пока не обнаружили. Наконец река круто свернула влево и пересекла дорогу.
— Здесь брод, — прошептал Андреас. — Если устраивать засаду, то здесь… Тут дно топкое, вода почти по брюхо коню — не увернуться!
Прибрежные кусты нависали над самой водой. Оруженосцы с превеликой осторожностью подошли к реке, но из-под прикрытия кустов не выходили. Андреас, глядя в просвет между ветками, внимательно изучал противоположный берег. Брод пролегал мимо старой разлапистой ивы, поросшей молодыми побегами, и Андреаса, глядевшего на эту иву, не покидало какое-то странное чувство. «Да, — промелькнуло у него, — конечно, здесь!» Его внимание привлекли сморщенные, словно пожухшие, листья в центре кроны, тогда как на всем дереве листья были свежие и ровные. Андреас поднес к губам палец и глазами указал Франческо на иву. Кивнув, Франческо наложил на тетиву стрелу и прицелился. Он уже готов был пустить стрелу, когда с противоположного берега послышался топот копыт, и рядом с ивой появились несколько всадников.
— Эй! — вполголоса позвал всадник в багровом плаще. — Ты здесь?
— Здесь, ваша милость, здесь! — донеслось из ветвей ивы.
— Смотри же, не промахнись! Не то его светлость шкуру с тебя спустит! Сиди и жди нашего возвращения. Мы встретим их на дороге и подведем точно под твою стрелу. Стрелять будешь только в того, кого я укажу… Понял? Ты помнишь, как я буду указывать тебе, в кого целить?
— Помню, ваша милость. Я буду целить в того, кому вы, ваша милость, укажете на мою иву и скажете: «Смотрите, рысь!» Тут он повернется лицом, и я…
— Молодец! Главное — ничего не бойся! Запомни: ты просто вор и разбойник! Жди! — Всадник в багровом плаще взмахнул рукой и тронул поводья. Его гнедой жеребец вошел в воду по самое брюхо и, фыркая, перешел реку вброд. Вслед за ним брод миновали еще четверо всадников. Все они были в зеленых плащах с серебряной елью, увенчанной баронской шапкой.
— Воины Вальдбурга, — прошептал Франческо. — А кто этот, на гнедом?
— Кавалер де Перрье… — прошептал в ответ Андреас, и губы его дрогнули.
Конский топот становился все глуше. Андреас подал знак Франческо, и тот вновь изготовился к стрельбе, целясь в самый центр кроны.
— Ты видишь его? — шепотом выдохнул Андреас.
— Не очень хорошо… — пробормотал Франческо, убеждая себя в том, что различает в ветвях ивы что-то похожее на человеческую фигуру.
— Дай-ка я тоже… — Андреас вытащил стрелу и тщательно прицелился.
Юношам мешали кусты, вернее, ветер, налетавший порывами и раскачивавший ветки, так что цель то появлялась, то исчезала. Наконец Андреас улучил момент и спустил тетиву… Стрела мелькнула в воздухе и исчезла в ветвях ивы. Тотчас же раздался рев, словно Андреас поразил своей стрелой матерого медведя.
