И тут же вспомнила, как в деревне говорили, что у деда Грега и Ренаты целая кроличья ферма. Помню, я еще тогда не поверила и даже посмеялась. И вот увидела несколько десятков кроликов, к тому же в такой помпезной квартире. Это было странно.
— Ну типа того, развожу, но не на продажу, конечно, — уклончиво ответила Рената. — К тому же я люблю их рисовать. Это удобно, когда модели постоянно под рукой.
— У тебя не квартира, а шкатулка с секретом, — заметила я и вышла из комнаты. — Но мне как-то нехорошо. Ты не возражаешь, если я вернусь к Грегу?
— Попробовала бы я возразить! — усмехнулась Рената. — Конечно, иди! А я у себя останусь. Не хочу мешать двум нежным голубкам… или, скорее, попугаям-неразлучникам, — довольно ехидно добавила она и зло засмеялась.
При этих словах я остановилась возле двери и резко повернулась к ней. Рената смотрела с вызовом. Ее тонкие брови приподнялись, губы кривила ухмылка.
— Слушай, а ты сама что, никогда и никого не любила? Ты сама не хотела бы быть неразлучной с парнем, в которого ты безумно влюблена? Или таковой отсутствует в твоей жизни? — взволнованно спросила я. — Чего ты тогда задираешься? Ревнуешь меня к брату? А может, просто я тебе не нравлюсь и ты считаешь меня недостойной такого красавца, как Грег? Говори уж все как есть! Терпеть не могу всяких женских штучек, недомолвок, мелких укусов.
Рената, видно, изумилась. Она смотрела на меня так, словно не верила своим глазам. Явно не ожидала от пай-девочки и тихони, какой я выглядела, такой резкой отповеди.
— Мелких укусов я тоже не люблю, — странным тоном произнесла она. — А вот про любовь уже и не помню. Это было так давно!
— Да ладно! — сказала я. — Можно подумать, тебе сто лет. И ты ведь очень симпатичная. Не верю, что у тебя нет парня!
Рената приблизилась. Ее холодное красивое лицо исказилось, глаза затуманились, словно она смотрела в глубь себя, уголки губ опустились.
— Я вспомнила, что такое любовь, — тихо и медленно проговорила она. — Это вовсе не радость, как думают такие вот юные и глупые девчонки, как ты, вовсе не счастье, а одна лишь боль. Причем боль дикая, невыносимая и смертельная!
Последние слова она выкрикнула. В ее расширенных глазах я увидела ужас.
— Зачем ты заговорила про это?! — закричала она. — Люби сама, страдай, сходи с ума от муки, но не трогай ни моего брата, ни меня!
Дверь в этот момент открылась, и появился Грег. Он быстро посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Ренату.
— А ведь ты мне обещала, — мягко произнес он и обнял сестру за плечи. — Успокойся, пожалуйста!
Она уткнула лицо в его плечо и затихла.
— Не обращай внимания, — продолжал он, глядя на меня. — Моя сестра очень чувствительная натура, как, впрочем, все, кто занимается творчеством.
— Прости, Лада, я не хотела тебя огорчить, — пробормотала Рената, не поднимая глаз.
— Ничего страшного, — ответила я. — Я вовсе не обижаюсь!
— Ты милая, — сказала она и улыбнулась. — Вы идите, не хочу вам больше мешать.
— Ты как себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался Грег.
— Превосходно! Уходите! Я хочу побыть одна. Когда мы вышли из ее квартиры, я сказала, что мне пора вернуться домой. Грег меня не удерживал. Он предложил довезти меня на машине, но я отказалась.
— Тут и пешком дойти можно, — заметила я с улыбкой. — Оказывается, мы с тобой живем не так и далеко друг от друга.
Грег решил проводить меня до ближайшего метро «Павелецкая». Мы оделись и вышли на улицу. Снег прекратился, но низкие темные облака по-прежнему закрывали все небо. Уже зажглись фонари, и узкий извилистый переулок, по которому мы шли, выглядел таинственно в их желтоватом свете.
— Ты должна знать, — после паузы сказал Грег, — что у моей сестры была трагическая история. Парень, которого она очень сильно любила, бросил ее, как только узнал, что она ждет ребенка. Ей тогда было двадцать лет. Она впала в жуткую депрессию, потеряла ребенка и утопилась. Но потом…
Грег запнулся и замолчал.
— Как утопилась? — испугалась я.
— Я оговорился, — ответил он и сжал мою руку. — Пыталась утопиться, но ее спасли.
— Так это было недавно? — уточнила я. — Ведь ты вроде как-то упоминал, что ей сейчас двадцать.
