Вот так я стал двенадцатилетним Магистром «Артели Механо-конструкторов». Правда был я им не так уж и долго, потому как понял, что с со старыми бонзами, засевшими в совет ещё при «Великом Магистре» каши не сваришь, а браться за изготовление оружия и вовсе смертельно опасно.
Тогда-то в моём мозгу и созрел план разделения старой гильдии на «Инженерную» где соберется поддерживающая меня техническая и техно-магическая элита Империи. И на козлов отпущения и ретроградов «Механо-конструкторов», которые заберут с собой все наши прегрешения вольные или невольные и тихо отвалятся дабы тухнуть в своём болоте.
Но для успешного воплощения этого замысла, мне нужно было сделать так, чтобы на мою сторону встал один конкретный человек…
— Эсток? Ау… Эсток? — Ариса потрясла меня за рукав привлекая внимание. — Ты о чём там задумался.
— О судьбах… — усмехнулся я. — Решил изобрести велосипед…
— Ого! А что это Беросуипэд?
— О… Велосипед это такая штука…
Вечером четвёртого дня после встречи с гоблинами, я в одиночестве сидел в большой и полутёмной столовой зале нашего особняка, крутя в руках вскрытый конверт письма, полученного сегодня утром из столицы и думал о своём.
Содержание его, помимо витиеватых приветствий, было довольно лаконичным: «…Лорд Эсток д’Вергри Магистр Инженерной гильдии Ромарской Империи, в связи с вашим скорым восемнадцатилетием, я ректор Ариэльдельского Академикума Манхум д’Артаньшок, имею честь сообщить вам, что вы зачислены в Рыцарский класс «А» основного потока. В связи с этим, прошу вас спешно прибыть в столицу для прохождения вашего обучения!»
Так же передо мной на обеденном столе лежало ещё четыре письма, в конвертах других цветов и с гербовыми печатями других учебных заведений столицы. Правда предназначались они не мне, а моим несовершеннолетним родственникам.
Дело в том, что в последние пять лет, у аристократов Империи появилось сомнительная на мой взгляд мода, сбрасывать заботу о своих: третьих, четвёртых, пятых и так далее детях, на плечи своих влиятельных, успешных и главное богатых родственников.
«Пусть наши отпрыски, которым ничего не светит в жизни кроме брака по расчёту или судьбы мелкого дворянина, поживут под вашим строгим надзором, поучатся уму-разуму и быть может окрылённые вашим примером…» Во всяком случае такой была официальное объяснение.
Хотя конечно же на самом деле таким образом, под благовидным предлогом, благородные родаки просто перекидывали с себя ответственность за своих непутёвых, ненужных или просто проблемных подростков на чужие плечи.
Мол: «Вдруг они действительно людьми станут? Ну а если не срастётся — то мы вроде бы, как и не при чём.»
Естественно, что подобное чумовое поветрие не могло обойти стороной такую известную в стране фигуру как моя мать. Ну как же, она же у меня не только законодательница мод, ногой открывающая дверь в покои Императрицы, так ещё и воспитала такого «замечательного» меня…
Так что всякая седьмая вода на киселе стремилась к тому чтобы всучить нам на «поучение» своих ненаглядных чад, обычно просто вручив детёнку рекомендательное письмо, приставив пару слуг и пендалем запихнув его у отъезжающую карету.
Надо оно нам или нет — интересоваться было не принято, а отказом можно было серьёзно навредить собственной репутации в «Высшем Свете». Хорошо ещё, что считалось верхом бесстыдства отправлять в одну семью больше одного отпрыска, если конечно это были не близнецы.
Последних, слава богу, ну или богиням, среди того детского сада, а также филиала средней и старшей школы, в который превратился наш особняк — не значилось.
Ну и конечно же в основной своей массе это были изнеженные, избалованные и порой очень одинокие дети. Правда с теми, кто помладше — было попроще.
Поизображав из себя невесть что недельку и посопротивлявшись «Моим» правилам, они зарабатывали несколько наказаний, ломались, становясь шёлковыми и радостно вливались в струю, внезапно обнаружив, что их прежняя жизнь была не такой уж и весёлой.
Трудности были со «старшим поколением», а в частности с присланными к нам относительно недавно четырьмя моими сверстниками. Двумя девушками графских кровей, одной микро-маркизой и сыном обнищавшего герцогского рода — дальним родственником моего покойного батентьки.
