Когда представление окончилось и все, кто ночевал здесь, отправились спать, Рохан почти убедил себя, что женщина ему просто привиделась. Тем не менее он был рад, что заплатил чуть больше за отдельную комнату и постель, так что мог теперь остаться один и крепко запереть дверь. Несколько раз повернувшись с боку на бок, он наконец улегся поудобнее и заснул неглубоким сном.
Утром Рохан узнал, что маг уже уехал. Юноша, почувствовав немалое облегчение, отправился в кузницу, чтобы узнать, как там его конь.
— Не иначе как камень под подкову забился, — сказал кузнец. — Я снова ее закрепил, тютелька в тютельку.
— Спасибо, — сказал Рохан. Заплатил кузнецу мелкую монету, подумал и добавил еще одну.
Кузнец расплылся в улыбке:
— Благодарствую. Я всегда говорю, что человека по тому видно, как он о своем коне заботится. Вы, стало быть, правильный человек.
— Спасибо, — повторил Рохан. Затем он оседлал Рыжика, навьючил сумки, что брал с собой в комнату на ночь, и продолжил путь.
«Я был беспечен, — думал он. — Ясенка как раз об этом и предупреждала. Дурак и болван. Больше я так не вляпаюсь».
Рыжик, после того как из-под подковы извлекли раздражавший его камешек, тоже словно рвался в Ренделшам, как и Рохан, которому не терпелось как можно дальше уехать от своих воспоминаний о постыдном приключении. Он догнал Морских Бродяг и нордорнцев еще до того, как вдали показались остроконечные башни Крагдена, крепости графа Харуза, где, как думал Рохан, разместят его воинов.
Казармы графа Харуза были переполнены молодыми дворянами и их солдатами. У Рохана голова шла кругом от приветствий и взаимных представлений. Он узнал, что несколько дворян принадлежали к Великим Домам Рендела, другие были из союзных им семей или из родичей членов Совета.
К некоторому удивлению Рохана, его с Себастьяном тем же вечером пригласили на пир в замок Ренделшам.
— Нос не задирай, — посоветовал Себастьян. — Просто мы последние приехали. Похоже, все мелкие дворянчики и лордята уже здесь. Более того, сдается мне, что они — то есть и мы тоже — скоро переселимся в замок. С нами будут возиться, величать нас почетными гостями, но на самом деле мы — залог того, что наши лорды пришлют еще людей, когда настанет нужда.
— Ты слишком много слушал Горина, — ответил Рохан. Он разгладил темно-зеленую тунику из тонкой шерсти, которую подарила ему перед отъездом Ясенка, и надел на шею цепь с подвеской — кораблем на волнах, гербом его рода. Этот рисунок он скопировал с отцовской броши, которую сейчас прикрепил к шляпе. — И Ясенку тоже. Они оба уверены, что еще до конца следующего года грянет война.
— Не забывай — я родом с севера, — напомнил Себастьян. Его туника и шляпа тоже были зеленого цвета, но более светлого, а на груди висел на цепи герб со скалящимся ирбисом — знаком дома Горина. — Я приехал в Рендел еще ребенком, но я не глухой и много что слышал. Сйорно — страж гробницы, скрытой под Дворцом Огня и Льда, где погребена Великая Мерзость. Он остался там, чтобы по возможности оттянуть ее освобождение, но придет день — и она вырвется. Это я знаю наверняка.
— Тут я положусь на твои слова, друг мой, — сказал ему Рохан. — Но ты уж прости меня, если я не могу быть таким же серьезным, как ты. Я ведь никогда ничего такого не видел и, возможно, не увижу больше.
— Что худого в веселье, когда есть случай повеселиться?
— Горин тоже сказал бы нечто в этом роде. Ладно, согласен — хотя кое-кто может подумать, что я уж слишком весел.
Себастьян улыбнулся:
— Знаешь, когда ты рядом, на сердце легче становится. Это дар, друг мой, и от него нельзя отмахиваться.
— Ладно, не буду. А теперь давай пойдем полюбуемся на старую королеву-вдову.
Юного короля и его матери не было — похоже, пир устроила лично старая королева. Насколько мог судить Рохан, со времени его последнего пребывания в Ренделшаме по случаю похорон короля и Оберна старая королева вовсе не изменилась. Лишь ее руки, украшенные Великими Кольцами, в которых, как говорили, заключена тайна всей силы Рендела, похудели и покрылись бледно-коричневыми пятнышками. Рохан, которого всегда интересовала сила, с любопытством смотрел на Кольца, недоумевая, как такие простые и неказистые с виду вещи могут иметь такую славу. Он почти не заметил слуги, который что-то пробормотал ему.
