— Я провожу вас до Пограничной реки, — сказала Зазар. — А потом — кто знает, когда еще свидимся.
— Ну, уж точно не при таких обстоятельствах, — сказал Оберн. И прежде чем уложить Ясенку на носилки, сжал ее в объятиях.
— Несмотря на гневливость, ты — хороший человек, — сказала Зазар. — Тем хуже… ну, ладно.
— Как мне встретиться с тобой, чтобы рассказать о выздоровлении Ясенки?
Знахарка неожиданно усмехнулась:
— Я сама найду способ связаться с тобой. Теперь иди. — Она положила руку на плечо Оберна. — Подожди. У тебя ведь есть сын, так? От той женщины, что прежде была твоей женой.
— Да. Его зовут Рохан, — озадаченно ответил Оберн. Ясенка тоже была удивлена. Она не рассказывала Зазар о мальчике. Правда, могла проговориться, пока лежала в бреду. Если так, то она, пожалуй, проболталась своей опекунше и о Горине, и о том, как любит его. Это объяснило бы язвительные замечания Зазар.
— Пошли за ним и позови его в Ренделшам, — велела знахарка Оберну. — Он утешит Ясенку, заменит ей потерянного ребенка и станет ей как собственный сын.
— Хорошо, — кивнул Оберн. И маленький отряд тронулся через Зловещую Трясину туда, где можно было отыскать дорогу и сделать путь для Ясенки немного легче.
Даже на ровной дороге, даже после того, как Эйфср застелила носилки чем могла, чтобы в них было удобнее лежать, Ясенка измучилась так, что жалела, что не умерла там, в Трясине. Наконец вдали показались башни Ренделшама. Они проехали Крагден не останавливаясь и сразу же направились в замок. Там под присмотром Эйфер слуги засуетились, помогая ей подготовить апартаменты для Ясенки, — их по обещанию королевы действительно держали свободными для нее, буде она пожелает приехать. Кто-то поспешил за врачами, кто-то — оповещать короля и вдовствующую королеву о прибытии гостьи.
Ясенка погрузилась в глубокий сон сразу же, как только ее уложили в постель, и проснулась на следующий день поздним утром, чувствуя себя значительно лучше. Лорган, старейший и самый опытный из врачей замка Ренделшам, сидел рядом с ней.
— Если ваша горничная хотя бы вполовину верно рассказывает, — сказал он, — то вы едва спаслись от смерти.
— Боюсь, она еще и половины не сказала, — ответила Ясенка и зевнула. — Но я здесь, я жива, и мне велено оставаться тут, пока я окончательно не оправлюсь.
— А, знахарка, — улыбнулся Лорган. — Неудивительно, что она прислала вас сюда. Мы много лет не общались с ней. Она мне еще и вот это прислала. — Он показал Ясенке обрывок грубой лубяной бумаги, на которой было что-то неразборчиво нацарапано. — Рецепт специального укрепляющего средства, которое я должен сварить и которое ваша служанка должна вам давать каждый день. Оно вскоре поднимет вас на ноги, если Зазар чего-нибудь не упустила. — Он улыбнулся еще шире. — Но это вряд ли.
Тут появилась Эйфер с подносом, на котором стояли несколько закрытых крышками блюд и хрустальный графин с какой-то зеленой жидкостью. Даже издали Ясенка уловила ее острый аромат.
— Завтрак, миледи, — сказала она. — Или обед, как скажете. Но вы съедите все до крошки и выпьете вот этот напиток до последней капли. Я сама все приготовила.
— Вижу, вы в хороших руках, — сказал, вставая с кресла, мастер Лорган. — Мне всегда нравится, когда у моих пациентов есть тот, кто присматривает за ними и заставляет их все делать как надо. Позвольте откланяться до завтра.
Ясенка едва успела сказать ему «до свидания» — и дверь за врачом уже закрылась. Эйфер усадила свою госпожу в постели, разложила на ее груди салфетку и поставила на колени поднос, прежде чем Ясенка поняла, что происходит.
— Сначала яйца, — твердо заявила Эйфер. — Хлеб, фрукты, если не вырвет, потом напиток. — Она отступила на шаг и скрестила руки на груди, явно намереваясь стоять над душой у Ясенки, пока та не сделает все как надо.
Понимая, что спорить бесполезно, Ясенка сняла крышку с одной из тарелок. Там лежали три вареных яйца на кусочках поджаренного хлеба.
Еще хлеб — уже не поджаренный, с маслом и сыром — лежал на другой тарелке, а в третьей были очищенные и нарезанные свежие фрукты.
— Как я все это съем? — спросила она. — Я так давно не ела…
