— Тебя там зовут!
Раф был парень дерзкий и не боялся непонятных ситуаций, поэтому он смело устремился за незнакомцем. Шура последовал за ним без приглашения. Внизу два каратиста встали в известные стойки прямо возле гардеробной. Завязался бой. Причём его прелюдия началась с абсолютно непонятных протяжных выкриков нападающих. Тянули они одни гласные, передвигая на смену друг другу руки с выставленными пальцами, как большинство пьющих людей держат стакан, прижав мизинец и безымянный пальцы. Раф недоумённо глядел на нелепо двигавшихся бойцов каратэ. Голова его после большой дозы пива низкого пошиба, заполированного водкой, плохо соображала. Вернее: не выдавала никаких решений. Поэтому для прояснения обстановки он зарядил правый свинг, запрещенный ныне в боксе, причём, как сказал бы рефери: «открытой перчаткой». Оглушённый нападающий отлетел вначале на пол, а затем, встав на подкашивающиеся ноги, стал дико озираться. Второй каратист всё пытался нанести удар ногой Шуре в голову и очень часто пинал его выше груди. Шура двумя руками гасил удары, как принимают сильную подачу в волейбол. Раф проявляя благородство, выраженное в ненападении двоих на одного, наблюдал со сжатыми кулаками. Выкрики пинающего каратиста становились всё реже, пинки — тоже, видимо, он стал выдыхаться. В момент, когда нога долго зависла в верхней точке, Шура ударил носком своего ботинка нападающему ниже колена с внутренней стороны ноги. Выкрики бойца перешли в сплошной вой, и он присел, охватив пострадавшую ногу. Надо учесть, что Шура серьёзно занимался футболом, пенальти было его коронкой. На этом схватка была закончена со счётом два-ноль. Раф подошёл к широкобровому и непривычно спокойным для участвующего в бою голосом спросил:
— Так чё хотели-то?
Широкобровый был смертельно испуган не столь этими двумя ударами, сколько спокойным тоном вопрошавшего:
— Мы — ничего. Нет проблем! Парни, нет проблем!
Нападавшие всей ватагой потянулись на выход, в спешке заклинивая друг друга в дверях. Разочарованные зеваки стали расходиться, комментируя преимущество родного русского кулачного боя против заграничного каратэ. Мент, всё это время стоявший спиной к драке, повернулся лицом к полю боя.
В зале ресторана к Рафу с Шурой стали подходить незнакомые участники гулянья в ресторане и наперебой угощали их шампанским и коньяком. К закрытию ресторана победители так набрались, что домой спать не попали, а переночевали у друзей Шуры, причём Раф спал на полу — места на диване ему почему-то не досталось. От этого утром он проснулся с болевшими от лежания на жёстком боками. Попили чаю, предложенного хозяином, и разошлись каждый за своими вещами, договорившись встретиться у вагона.
Ехали в поезде долго. По Коми-республике железная дорога идёт однопутная, на разъездах пропускаются встречные товарняки.
Дорогу строили во время войны, в основном и без исключения, зэки. В Воркуте есть уголь, нужный для производства стали — коксующийся. Для войны нужна была сталь, и «Сталин дал приказ!» Дорогу строили, главным образом, лопатами и тачками. Один исследователь навёл статистику: «На всей дороге от Ленинграда до Воркуты зэков закопано больше, чем шпал!» По тундре вести железную дорогу легче, чем по тайге или лесотундре, лес — его ещё надо свалить, пеньки выкорчевать, а трасса шириной семьдесят метров. Оттого зэкам приходилось на руках, предварительно раскряжевав, выносить брёвна по обе стороны трассы на расстояние тридцать пять метров по колено в болоте. Воистину каторжный труд! Причём почвы в лесной зоне испытывают летнюю оттайку и проседают. А в тундре же грунт сыплют прямо на мерзлоту, и от её присутствия провалы полотна редки — насыпь держится за счёт мерзлоты. Жили строители здесь же вдоль дороги, в лагпунктах. Бараки строили из сырого леса способом «взабирку». Это когда ставят столбы-стойки с пазами, в пазы, как в направляющие, набирают брёвна. Греет зимой такое жилище не то чтобы качественно, но от ветра заслоняет. Морозы в лесистой местности достигают минус пятидесяти пяти. Поэтому людям, живущим в построенных взабирку бараках, не до высокого искусства, о котором говорят, рассказывая о страданиях певцов и артистов, которые «мучились» в нетопленном театре на репетициях во время войны. Строителям железной дороги и другим работягам до настоящего времени, впрочем, приходится в мороз выходить на работу и давать норму. Но всё описанное не так изнуряюще тяжело, как комары летом! Особенно когда летняя температура поднимается выше двадцати, а влажность из-за болот очень высокая. Раздеться нельзя — комары убьют, а в одежде ужасно душно. От этого у некоторых сердце просто физически останавливается. Кроме комаров, ещё есть мошка, она имеет способность и привычку залазить ползком куда угодно. Если комар слёту просто жалит, то мошка, путешествуя, грызёт кожу. От этого насекомого у многих каемочка границы волос на голове проедена дорожкой такими узкими болячками. В туалет сходить по-большому просто нереально! Ни летом, ни зимой. Когда комары, а когда мороз. Вдоль железнодорожной насыпи много кладбищ. Кресты на них покосившиеся, как пьяные. В инженерной геологии есть такой термин: «пьяный лес». Вдоль железной дороги Ленинград-Воркута — «пьяные кладбища». Почву выдавливает мерзлотой, причём векторы сил могут меняться через метр. Посёлки на Крайнем Севере с неровными коньками крыш и стенами, если фундамент этих бараков на низких поленьях — стульях.
