После смерти Джима она водила Джонни к психотерапевту, но недолго. Мальчик восстановился на удивление быстро. Больше всего на свете Ванесса боялась, что смерть отца отразится на психике сына, тяжким бременем ляжет на его хрупкие плечи и скажется на всей его дальнейшей жизни.
Ванесса прочитала статью, в которой шла речь о том, что у ребенка, отец или мать которого покончили жизнь самоубийством, со временем могут начаться проблемы эмоционального характера, а это, в свою очередь, может привести к психическому заболеванию. Поэтому она решила принять меры и не допустить того, чтобы с ее сыном случилось что-нибудь подобное. После трех месяцев еженедельных занятий с психотерапевтом стало ясно, что Джонни сумеет пережить потерю отца и что со временем эту рану удастся залечить.
От порыва ветра задребезжали оконные стекла. Ванесса подошла к кровати и подоткнула под Джонни одеяло. Затем вышла из его комнаты и направилась в свою спальню. И опять по какой-то непонятной причине в ней проснулась тревога. Хотя вечер прошел великолепно, смутное беспокойство и ощущение надвигающейся беды неотступно преследовали ее.
Ванесса переоделась в пижаму и легла в кровать. Перед тем как выключить свет, она взяла с прикроватной тумбочки фотографию Джима, внимательно посмотрела на нее, а затем положила в нижний ящик.
И только тогда, когда она уже выключила в комнате свет, а завывания осеннего ветра за окном сделались еще громче и отчаяннее, Ванесса вспомнила тот кошмарный сон, который приснился ей прошлой ночью. Сон, предвестник смерти…
«Может быть, на этот раз все же обойдется, – прошептала она. – Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы беда прошла стороной».
Последний посетитель покинул галерею уже за полночь. Андре осмотрел зал и, убедившись, что, кроме него, тут уже никого нет, запер центральную дверь, потушил свет и направился в свой кабинет.
Из кабинета Андре можно было выйти не только в галерею, но и через другую дверь в небольшой холл, а затем сразу на улицу. В холле стоял человек и прислушивался к доносящимся из кабинета звукам. Его пальцы с силой сжимали небольшую гранитную скульптурку. Когда Андре вышел из кабинета в холл, его глаза расширились от удивления.
– Сюрприз, – сказал мужчина и с силой ударил Андре своей гранитной скульптуркой по голове.
Заливаясь кровью и не издав ни звука, Андре упал на пол. На его лбу зияла глубокая вмятина.
На холодном мраморном полу холла зловещим красным цветком расплывалась лужа крови.
– О Господи, – пробормотал детектив Тайлер Кинг, рассматривая распростертое на полу тело Андре Галлахера.
– Да уж, картина не из приятных, – сказала Дженнифер Томпкинс, новая напарница Тайлера, осторожно обходя лужу крови, образовавшуюся вокруг головы трупа.
– Кто звонил в полицию? – спросил Тайлер молодого полицейского, стоявшего у дверей кабинета.
Офицер, больше похожий на мальчишку, чем на полицейского, работающего в отделе по расследованию убийств, продолжал внимательно рассматривать тело…
– Звонила помощница убитого, – сообщил он и, раскрыв свой маленький блокнотик, прочитал: – Ее зовут Кэрри Синклер. Она пришла на работу без пятнадцати десять, обнаружила убитого и сразу же позвонила девять один один. Мы встретились с ней в сквере за галереей.
– А где медэксперт? Где криминалисты? Куда, черт возьми, все подевались? Все кофе пьют? – с плохо скрываемым раздражением спросила Дженнифер и со злостью выплюнула белый комок жвачки в мраморную урну.
Тайлер бросил на нее свирепый взгляд. Ему никогда не нравились полицейские с диктаторскими замашками, торопящиеся сделать себе имя. Он с самого начала подозревал, что их отношения с этой женщиной не сложатся, а если и сложатся, то с большим трудом. Они уже восемнадцать дней работали вместе. Целых восемнадцать дней непрекращающегося кошмара.
– Полицейский, расследующий убийство, в первую очередь должен иметь терпение, – спокойно заметил Тайлер.
– Мое терпение почему-то все время испытывают, – парировала она.
В ее карих глазах мелькнули злые огоньки.
– Надо допросить Кэрри Синклер, – сказал Тайлер.
Он не приказывал Дженнифер, но это прозвучало как распоряжение. Сейчас было только пол-одиннадцатого, но эта женщина уже умудрилась довести его до белого каления.
