В конце 60-х годов у меня произошло некоторое сближение с Павлом Осиповичем. Как раз в то время вышла в свет книга Г. К. Жукова "Воспоминания и размышления". Она отсутствовала в магазинах и продавалась только на пленумах ЦК КПСС и заседаниях Верховного Совета СССР. Приближалось очередное заседание, я набрался храбрости и попросил П. О. купить мне это издание. Он купил, и, вызвав меня, передал книгу мне. Я полез в карман за деньгами, но П. О. меня остановил: "Ни в коем случае, это мой подарок". А потом спросил: "А почему вы увлекаетесь этой литературой?" "Дело в том, Павел Осипович, - начал я, - что я воевал, и у меня какая-то патологическая страсть к военным мемуарам". П. О.: "А что вы еще читаете". Я ответил, что очень люблю братьев Стругацких, особенно запрещенную в то время повесть "Улитка на склоне" (повесть была опубликована в журнале "Сибирские огни" с последующим арестом всего тиража). А еще сказал, что у меня есть ксерокопия, и предложил дать ее почитать. Через несколько дней он мне вернул "Улитку" и сказал: "Олег Сергеевич, у вас очень дурной вкус. Это не литература". Я стою молчу. И вдруг вопрос: "Расскажите о себе, кто ваши родители?" Вот тут я совершенно неожиданно для себя рассказал ему о том, что оба моих деда священники, признанные "лишенцами" (т. е. лишенными всех прав), что мои родители белорусы, рассказал про Калугу, про Циолковского и т. д. Он сидел и несколько минут молчал, а потом очень тихо сказал: "Моя настоящая фамилия не Сухой, а Сухи (ударение на последнем слоге - А.П.). Мы оба с вами белорусы, и только поэтому я вам это рассказываю. Когда я родился и мне давали в церкви имя, дьяк сказал, что он не знает такой фамилии - Сухи, младенец будет наречен фамилией Сухой. Вот так я стал Сухим". Это была одна единственная задушевная беседа между нами. Больше такого ни разу не повторилось. Здесь, наверное, уместно рассказать и еще об одном эпизоде, о котором я всегда вспоминаю со стыдом. Как-то раз, когда я шел на работу, мы встретились с П. О. на лестнице. Он сказал мне: "Какой у вас хороший портфель". По нынешним меркам портфель-то был не очень, но для того времени - действительно неплох. И я решил купить точно такой же и подарить его Павлу Осиповичу. Наутро пришел к П. О. и преподнес ему этот портфель. Он очень смутился, как-то странно посмотрел на меня и сказал: "Олег Сергеевич, а разве вы не заметили, что я с портфелем никогда не хожу? Сколько он стоит?" Я сказал, что это, мол, подарок. П. О. ответил, что он подарков от подчиненных не принимает, и расплатился со мной за этот злосчастный портфель.
Хотелось бы еще подчеркнуть такую особенность Павла Осиповича: он имел дар видеть перспективу, умел выделить из всех новых предложений наиболее прогрессивные и тогда активно поддерживал их. Так, например, произошло с предложением ведущего конструктора отдела гидравлического оборудования М. М. Марголина о разработке "искусственного сердца". Это было совершенно новое, но не свойственное авиации направлением работ. П. О. отреагировал мгновенно и связался с Министерством здравоохранения СССР и ведущими специалистами в области сердечных заболеваний, в частности с профессором В. И. Шумаковым. В течение года был построен новый корпус, в котором разместилась, созданная с нуля, лаборатория искусственного сердца. В процессе настоящей работы всегда случаются конфликты. Хотел бы привести пару примеров того, как П. О. Сухой мог находить выход из таких ситуаций. В ходе разработки компоновочных схем самолетов у меня постоянно не складывалась работа с зам. Главного конструктора И. Е. Баславским. У него отсутствовало, как он сам признавался, пространственное воображение, он не умел "читать" чертежи и требовал изготовления так называемых "смотровых" моделей из пенопласта. На это уходило много времени. После осмотра модели он ехал в ЦАГИ с чертежами для обсуждения и согласования и, как правило, возвращался с полным мешком замечаний, которые в большинстве случаев мною не принимались. Опять обсуждения, опять новые поездки Баславского в ЦАГИ, новые замечания и т. д. Мне это надоело. Я был вынужден в категорической форме поставить перед П. О. вопрос о том, что я должен ездить в ЦАГИ вместе И. Е. Баславским. К моему удивлению, Сухой сразу же согласился, хотя Баславский таким решением остался недоволен. Но, повторяю, подобные конфликты - обязательное "приложение" любого дела, и справедливость требует сказать, что имя И. Е. Баславского незаслуженно не упоминается во всех публикациях, будто бы его и не было. На самом деле Баславский внес очень значительный вклад в разработку аэродинамических компоновок практически всех самолетов, созданных под непосредственным руководством П. О. Сухого.
