— Как здоровье, Батомунко ахай? — здороваясь, спросил Алексей.
— Ничего, скриплю помаленьку.
— А кто же с овцами-то там? — кивнул Алексей в сторону озера, за которым паслась отара.
— Максимка. Сегодня воскресенье, не учится.
— Уборку-то хлеба скоро закончите? — спросил один из чабанов.
— К концу дело идет.
— Скорей кончайте. Овец на полях жировать надо.
— Что старики-то о зиме говорят? — присаживаясь на завалинку, поинтересовался Алексей.
— Толкуют, рано холода будут.
— А у нас когда холодов-то не было? — хмыкнул Арсалан.
На дороге показалось несколько легковых автомашин. Следом за ними тянулся серый пыльный шлейф. Машины подъехали с восхода солнца и остановились у сэргэ. Из первой вышли Дашибал и Маруф Игнатьевич, из второй — тетушка Долгор и Елена Николаевна. Из третьей показались Олег и два парня из отряда Федора. Батомунко, Чимит, Алексей и Арсалан пошли встречать гостей.
— Далеко ли путь держите? — поздоровавшись со всеми за руку, спросил Батомунко.
— Не здесь ли проходит дорога к самой высокой горе в нашей степи Хан-уле? — спросил Дашибал.
— Это та самая дорога, Мунхэ. Кого потеряли? Кого ищете?
— Не проходили ли здесь два белых быка? Отбились от стада. Без солнца нет степи, без белых быков стада.
— Быки не проходили. Однако белая лошадь с черной гривой резвилась на заре у озера.
— Так это наша лошадь.
— Давно ли ищете? Не утомились ли в дороге? Не отдохнуть ли вам у нас?
— Много дней, много ночей в дороге. Притомились.
— Тогда просим вас в дом. Дорогими гостями будете.
Хозяева вошли в дом, следом за ними и гости. Как только Дашибал переступил порог, Олег подал ему ходак[21] — синюю широкую ленту, на которой лежала плитка чаю, на ней стояла бутылка вина.
Дашибал ходак держал на вытянутых руках. Он должен бы с ним пройти в передний угол и положить ходак на столик. Как только Дашибал сделал шаг, Арсалан спросил:
— Это не тебя ли зовут Мунхэ? Не ты ли лучший табунщик в нашей степи?
Дашибал остановился. Только после ответа он имел право сделать второй шаг.
— Это меня зовут Мунхэ. Это мой табун с утра до ночи степь меряет.
Дашибал сделал шаг.
— А не твой ли дядя ехал в гости и уснул на телеге, а его коней волки съели?
На лицах присутствующих появилась улыбка. Все ждали, как выкрутится Дашибал.
— Нет, это был не мой дядя. А не твой ли дед, Арсалан, свою пеструю корову за марала признал и глаз ей стрелой выбил?
— Потом она ходила и все на заборы натыкалась?
— Вот, вот.
— Нет, это был не мой дед, — усмехнулся Арсалан. — А это не твой ли брат от реки а сопку за водой ходил?
— Это-был сосед. А не ты ли, Арсалан, тарбагана за медведя принял, потом неделю животом маялся?
Гости и хозяева смеялись от души. А Дашибал, отвечая на вопросы, наконец достиг заветного места, положил на столик ходак и с победоносным видом посмотрел на всех: сватовство состоялось.
Тетушка Долгор и Елена Николаевна накрыли столы: для мужчин отдельно и для женщин отдельно. Дашибал налил в рюмки водки и поднял свою.
— Пусть этот дом никогда не знает печали.
Выпили по рюмке. Дашибал начал одаривать подарками хозяев и гостей, которые приехали не с ним. Очередь дошла до Арсалана. Дашибал положил на руки белую рубашку воротником от себя и протянул Арсалану.
— Прошу, Арсалан, принять от нас скромный подарок.
Арсалан не слышал Дашибала. Он разговаривал с Маруфом Игнатьевичем.
— Борис не собирается вернуться в село?
— Пока нет. А там не знаю, жизнь-то, она круглая.
Наконец Арсалан обратил внимание на Дашибала.
— Что это такое, Мунхэ ахай?
— Подарок тебе. Прошу принять его.
— По какому же поводу ты подарками гостей одариваешь?
— В этом доме мы невесту высватали. Такой девушки ты еще не видывал. И красивая и стройная. А поглядел бы ты на нее в работе: дикого коня заседлает, на тракторе поедет, комбайн поведет.
— Почему же ты подарки даришь?
— Жених сватом меня избрал. Каждый мужчина должен уметь в седле сидеть, луком владеть, с врагами сражаться, а в новой юрте доверяют зажечь очаг только самому уважаемому человеку.
— Я с великой честью, Мунхэ ахай, приму из твоих рук подарок.
Арсалан, протянув правую руку, принял рубашку и развернул ее воротником к себе, что значило, что вещь теперь принадлежит ему.
