— Честное слово, не могу вам сказать, насколько серьезно она относилась к театру. Мы косвенно касались этой темы раз или два, но мне показалось, она еще не сделала выбора. А может, побаивалась, не знаю. По-моему, большой город немного вскружил ей голову. В конце концов, ей было всего восемнадцать, и приехала она откуда-то из Индианы. Вряд ли она могла тогда решиться на попытку подняться на профессиональную сцену.
— Хотя она занималась сценической речью и драматургией?
— Да, конечно. Но она даже до конца семестра не доучилась.
Она не говорила, что собирается оставить учебу?
— Нет.
— А вы не удивились, когда она ушла?
— Мистер Карелла, единственное, чему преподавателю…
— Карелла.
— Ах да, простите. Единственное, чему преподавателю приходится научиться за долгие годы работы, это никогда не удивляться тому, что студенты говорят и делают.
— Значит, вы все-таки удивились?
— Она была отличной студенткой, как я вам уже говорил, талантливой, очень талантливой. Да, пожалуй, я удивился.
— А в других постановках, кроме той пьесы О’Нила, она участвовала?
— Нет.
— Вы сами ей что-то преподавали?
— Нет.
— Не знаете случайно, есть ли у нее здесь родственники?
— Нет, к сожалению, не знают.
— Ну что ж, спасибо вам.
— г- Пожалуйста, пожалуйста. Рад был помочь.
Они вышли из его маленького кабинетика и в сопровождении мисс Мориарти стали спускаться к выходу.
— Он у нас жуткий зануда, — заметила она, — но память у него прекрасная. Не сомневаюсь, что Бланш Леттиджер он описал очень точно. Вам это поможет?
— Уважаемая мисс Мориарти, — вздохнул Карелла, — самое ужасное в нашей профессии то, что очень часто до самого конца не бывает ясно, что помогает следствию, а что мешает.
— Интересная мысль, — ответила мисс Мориарти. — Возможно, она пригодится мне в беспрестанной борьбе против моего заклятого врага Холмса.
— Да победит достойный, — засмеялся Карелла.
Они пожали ей руку и вышли на улицу.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Мейер.
— Прямо не знаю. Почему она так неожиданно бросила учебу? Хорошая студентка, хорошая успеваемость, театральный кружок… — Карелла пожал плечами.
— Довольно странно, правда? Особенно если учесть, что она приехала из Кокомо.
— Да не из Кокомо — откуда-то рядом.
— Ах да. Как же это?
— Джонсвиль или что-то в этом роде.
— Джонсборо, — вспомнил Мейер.
— Точно.
— Как ты думаешь, может, стоит послать туда запрос?
— Зачем?
— Ну, не знаю. Проверим семью, родственников…
— Что это даст? Знаешь, что меня бесит? Это убийство ломает всю схему. Раньше у нас в руках была хоть какая-то тонкая ниточка. А теперь… — он снова пожал плечами. — Это меня очень беспокоит. М-да, очень.
— Признаться, и меня это совсем не радует.
— А может быть, он и правда чокнутый? Тогда* все — туши свет. Он будет стрелять в кого вздумается, где вздумается и когда вздумается.
— Что это за блондинка тебе машет? — неожиданно спросил Мейер.
— Блондинки всегда мне машут, — отмахнулся Карелла, решив, что Мейер шутит.
— Правда? Даже шестнадцатилетние?
Карелла взглянул на другую сторону сквера, куда смотрел Мейер, и увидел светловолосую девушку в темно-синей юбке и голубом свитере, которая быстрым шагом направилась им навстречу. Он сразу узнал ее и сам поднял руку в ответ на ее приветствие.
— Ты ее знаешь? — удивился Мейер.
— Естественно. Одна из моих поклонниц.
— Ах, совсем забыл; ты же у нас король детективов.
— Ты уж не забывай, сделай милость.
Волосы Синди были распущены, на губах чуть заметный след помады, ниточка мелких жемчужин на шее. Она подошла к ним, прижимая к груди учебники и загадочно улыбаясь.
— Привет, — сказала она. — Вы не меня искали?
— Нет, — ответил Карелла, — но мы все равно рады вас видеть.
— Что ж, спасибо. И все же, как вас сюда занесло?
— Так, конались в архивах. Ну а' вас-то как сюда занесло?
— А я здесь учусь; Помните? Мой преподаватель психопатологий?. "Подглядывание за актом любви между родителями".
— Помню, — кивнул Карелла. — Вы ведь, кажется, собираетесь стать психологом?
— А вот н нет. Не психологом, а педагогом.
— Да-да, и хотите преподавать в колледже.
- В старших классах, — поправила Синди.
