Я, видевший правые русские газеты, здешние и привозные, пышущие злобой к современной России за то, что она терпит существующий режим, и не скрывающие самого цинически-откровенного, озлобленного пораженчества, — я хотел бы пристыдить тех, кто эти газеты пишут и кто их читает: придите поучиться у евреев достойному человеческому отношению к вашей собственной родине. И не вздумайте отмахиваться привычной и жалкой, как «похлебка для бедных», фразой: евреи и большевики — одно и то же, знаем мы, откуда идет эта отзывчивость, это сочувствие… Ибо, побывав на таком митинге, вы убедитесь, что за самыми ничтожными исключениями, все собрание дышит одним чувством: «мы на все сто процентов против большевиков и на все сто процентов — за помощь России!»
Нет, вовсе не большевикам — как воображают себе иные, а ВСЕМ русским передовым, прогрессивным, народным, рабочим направлениям и партиям еврейский народ дарил, не скупясь, лучших своих сынов. И посмотрите: как легко и свободно входили они в русское освободительное движение, до чего с ним срослись, сроднились. Скажу больше: до какой степени оказывались они в нем на месте, как неполны и незавершенны были бы без них коллективные партийные жизнеописания соответствующих партий.
Попробуйте только представить себе кадетов без Гессена[3] и Винавера[4], большевиков без Троцкого[5], плехановцев без Дейча[6] и Аксельрода [7], меньшевиков без Мартова[8], Абрамовича[9] и Дана[10], эсеров без Григория Гершуни[11] и Михаила Гоца[12]!
Вы можете здесь, в Нью-Йорке, познакомиться с «союзом русских евреев», по своему происхождению и сердцевине тесно связанным с прежним парижским «обществом русско-еврейской интеллигенции».
Присмотритесь к нему, вдумайтесь в его коллективную психологию. Вы не найдете в нем ни тени сомнения, что и наименование союза, и особая сила его сцепления — не случайны.
Трудно себе представить, чтобы такой же необходимостью и естественностью образовались такие же союзы или общества французско-еврейской, немецко-еврейской, польско-еврейской интеллигенции.
Да они и не образовались, об их образовании никто и не помышляет. Почему? Разве отдельные евреи-интеллигенты самой высокой квалификации не вростали и в другие великие мировые культуры, не исключая германской?
Достаточно вам вспомнить такие имена, как Гейне[13] и Берне[14] в прошлом, как Эйнштейн — в настоящем. Но нет, или, если угодно, «ТО, ДА НЕ ТО». Вглядитесь в самое глубочайшее существо взаимоотношений Гейне и Берне с современной им Германией. Если хотите, их можно даже назвать немецкими патриотами: они болеют всеми болями германского народа, они хотят быть, говоря словами самого Гейне, быть барабанщиками его армии прогресса. И все же, вся их любовь — какая-то особая, надрывная, трагическая, — говоря словами русского поэта, «ненавидящая любовь».
А Эйнштейн? В германском мире он стоял одинокой горной вершиной духа, холодно-снежным Монбланом. В других странах мыслящий еврей постольку прилеплялся к чужим культурам, насколько отлеплялся, отодвигался и от еврейства, и от национальной стихии вообще, денационализируясь и космополитизируясь. «Zur Judenfrage» Карла Маркса — бессмертная иллюстрация этого. В России же более, чем где бы то ни было и чаще, чем где бы то ни было, еврейский интеллект приникал к родникам русской культуры, не только в ущерб своему еврейскому естеству, но даже наоборот: чем более им проникаясь и его углубляя, тем интимнее сроднялся с культурою русской.
Самое национальное по замыслу из еврейских движений, сионизм, в своем Палестинском воплощении — дело рук более всего русских пионеров, русских халуцим; недаром во время споров о языке рабочей Палестины один из крупнейших палестинских сионистов, Усышкин[15], выдвинул было даже странно, как абсурдно звучащую дилемму: «иврит о русит»[16].
Недоумение здесь законно: сионизм есть безоглядно-смелая попытка возврата к историческим первоисточникам еврейской жизни; это — временный уход еврейства как бы целиком в самого себя; а в этом смысле, казалось бы, все заимствования равно «наносны»; все не только языковые, но и всякие иные — идейные, культурные, морально-психологические «руситы», не менее, чем такие же «германиты». В чем же дело? Вглядимся пристальнее.
