— Давай, давай, раз уж я тут.
— Пацанва повадилась забегать, понимаешь. Похватают с подноса булки — и деру. Ничего страшного, в общем-то, — неуверенно начал он. — Не убирать же мне поднос: и красиво, да и посетителям удобно, бери сколько хочешь. Тут ведь дело в другом…
Это нехорошо, товарищи.
Тут дело действительно в другом. Начнут с булочек детишки, а привыкнут быстро. Плохое начало, тем более если это уже система.
— К Хромову мне обращаться по такой мелочи не хочется, как и ссориться из-за детей с посадскими. В принципе убытки на копейку. Что посоветуете?
— Хорошо, что ты сказал. Я разберусь, дело не в копейках… Ладно, принял. Говорю же, что часто к тебе заходить нельзя, — пошутил я, но Макс расстроился.
А вот тут я помочь не могу.
Перед двухэтажным зданием размером с диспетчерскую Аэропорта, из которой меня вытурили, стоял серо-серебристый джип «Тойота-Ками» — с недавних пор это основная машина полицейской службы. На борту — большая золотая звезда, мелко надпись «шериф» на русском и «POLICIA» для первоначальной дружбы народов, потому перепишу по-нашенски. Над зданием красуется флаг Союза, на крыше джипа обязательная мигалка с мегафонами.
В маленьком новом офисе шерифа, что пока замыкает главную улицу Посада, было тихо и спокойно, как чаще всего и бывает. Мой помощник сидел за своим столом, где, старательно сопя, составлял очередную оперативную сводку. Эти нудные сводки — единственный, по сути, документальный след нашей правоохранительной деятельности, выходящий наверх. Сотников их регулярно видит у себя на столешнице, особо не изучая, — так, косым разрезом, ему нужна лишь общая картина, тенденции, тренды, как сейчас говорят. Иногда такое верхоглядство меня бесит: я один варюсь в этой каше. Потом успокаиваюсь: да и правильно, зачем оно всем остальным, у них свои дела, свои задачи, свои бесы и курвы. Свои представления о происходящем вокруг.
Поздоровавшись с Витей Минкиным, я пошел к себе, на второй этаж.
— Игнатич, а че, с рыбалкой не вышло? — бросил он мне в спину.
— Да есть шанс, сейчас прикину… А Дима где?
— На Кордон покатил, по своим делам.
«Урал» с коляской у нас в патрулировании. Второй помощник, Дмитрий Потехин, по своей гражданской работе развозит по поселкам мелкую «текучку», медицинскую, техническую и прочую, заодно и патрулирует. Показывает людям, что служба шерифа всегда рядом, бдит, баловаться не надо. И за рулем пить не надо, и стрелять где попало, излишествам нехорошим предаваться.
Когда шло строительство, Ковтонюк предложил мне сделать тут же и личное жилье — отказался. Надо быть совсем ненормальным, чтобы и после работы дышать казенным воздухом полицейского участка. Или управления, если вам угодно. Я же пока держусь, рассудок в норме. Вите с Димой хорошо, живут себе в Посаде, в самом центре, в двух шагах от офиса — отсюда, как правило, и выезжают на происшествия, со мной или без меня, полномочия у них есть, серебряные звезды-жетоны помшеров знают все.
В кабинете я сел за стол, откинулся, машинально посмотрел бумаги, перекинув пару папок, глянул в окно на тихую улицу. Ага… тихую. Многие удивятся, узнав, что Посад формально — самое неспокойное место анклава, так сводки и говорят. В станице тоже происшествия случаются, но там атаман быстро мозги вправляет, редко езжу. В маленьких поселках все ровно, а на Кордоне вообще ни одного случая. В Берлине бывает, но реже, чем тут, центр есть центр, в Посаде магазин, лавка и клуб Замка, две коммерческие точки общепита, вечернее гульбище — Бродвей. Вот вечерами все и случается.
Еще в Белой Церкви бывает легкий криминал или административка после футбольных матчей, но мы там всегда дежурим. «Надо ехать, — уже как-то лениво подумалось, — все собрано, готово». А кресло какое удобное… да… все как-то стало расплываться, прятаться в туман. Эха, чуть не уснул! Вот тебе и соляночка, разморило-то как, хорошо, что встрепенулся. Прислушался: внизу помощник с кем-то громко говорит по рации, часто приговаривая «понял-понял». О чем он? Я потянулся.
— Петр Игнатьевич!
С меня словно простыню сдернули.
— Петр Игнатьевич!
