Но найдет ли он хоть в ком-нибудь полное понимание?
Не осудите его строго, люди!..
Свистом крыльев и суматошными птичьими голосами ворвался в Москву Герасим-грачевник. Ликование весны, ликование природы, ликование жизни…
В полной ясности ума князь Даниил Александрович принял постриг в святой иноческий чин и схиму, искупив этим печальным обрядом грехи свои вольные и невольные, отрешившись от земных забот.
Люди, собравшиеся возле постели умиравшего повелителя, ждали от него последнее вещее слово, в коем книжники будут искать сокровенный смысл прошедшего княжения.
Но не о божьей благодати, не о смирении перед грядущим Страшным судом и даже не о будущих княжеских заботах сказал последнее слово Даниил:
— Грачи… Грачи прилетели… На гнезда садятся… Дружная весна… Для земли хорошо… С хлебом будем… С хлебом…
Клонился к закату четвертый день марта, а год был от сотворения мира шесть тысяч восемьсот одиннадцатый.[135] Последний день и последний год жизни князя Даниила Александровича Московского. Последний в жизни, но не делах его: пружина княжеских дел продолжала раскручиваться…
Глава 11 Неудержимый бег времени
1
Со смертью князя не умирает княжество.
В Москву торжественно въехал новый владыка, князь Юрий, старший Даниилович, и принял власть над городом и людьми его. Юрий опоздал на похороны отца: переяславцы долго не отпускали его, опасаясь гибельного безвластия. Видно, нашел все-таки молодой князь дорогу к сердцам переяславцев, признали они Юрия за своего!
Юрий Даниилович унаследовал не только княжество отца, но и дела его. Вскоре московская рать из новой крепости Рузы пошла к Можайску. Немногочисленная дружина можайского владетеля Святослава Глебовича нерасчетливо покинула крепость и была разгромлена на пригородных лугах; сам Святослав попал в плен к москвичам. А жители Можайска без боя открыли городские ворота.
Отныне и присно и во веки веков засверкал Можайск драгоценным камнем в ожерелье московских пограничных городов, первым принимал удары, направленные западными соседями в сердце Руси — город Москву. Не к бесчестию привели Можайск сторонники Москвы, а к звонкой воинской славе, которую пронесет этот пограничный русский город сквозь столетия…
Можайским победоносным походом завершил Юрий круг земных дел князя Даниила Александровича. Теперь Юрию предстояло самому задумывать, самому начинать и самому завершать новые славные дела. Только враги оставались у Москвы прежние: великий князь Андрей да тверской князь Михаил.
Великий князь Андрей Александрович, дядя Юрия, возвратился из Орды с ханским ярлыком на Переяславское княжество и с ордынским послом. Верные люди сообщали из Владимира, что великий князь не скрывает радости и готовит войско. Видно, смерть Даниила Александровича снова пробудила у Андрея честолюбие надежды, и он уже мнил себя владетелем отчины Александровичей — града Переяславля. Да и не только ему казалось, что колесо удачи, взметнувшее наверх Москву, начинает поворачиваться вспять…
Снова гонцы Андрея известили удельных князей о предстоящем княжеском съезде, на котором перед лицом ордынского посла будут читать ханские ярлыки.
Княжеский съезд собрался осенью в спорном Переяславле. Велико было нетерпение великого князя Андрея: он надеялся без промедления принять власть над городом!
Но торопливость редко ведет к успеху. Осторожные переяславцы не впустили дружины Андрея и иных князей за городские стены, а войско Юрия Московского уже стояло в Переяславле. Великому князю Андрею опять пришлось надеяться на ханский ярлык да на благорасположение ордынского посла.
Митрополит Максим прочитал князьям ханские грамоты, и были в тех грамотах прежние, никого уж не убеждавшие слова о повиновении великому князю Андрею, о предосудительности споров из-за княжений, об ордынских данях, которые надлежало посылать хану Тохте без промедления. Князья мирно соглашались с прочитанным, даже сговорились, кроме дани, послать хану еще и подарки, кто сколько может.
Только из-за Переяславского княжества начался спор, но спорили между собой лишь двое — Андрей и Юрий. Даже князь Михаил Тверской остался от их спора в стороне, потому что не увидел для себя пользы при любом исходе. Андрей ли приберет Переяславль, Юрий ли навечно удержит его за собой, — для Твери то и другое одинаково в убыток. Пусть уж лучше Переяславль останется спорным до поры, когда у самой Твери до него руки дотянутся. А пока благоразумнее промолчать, как молчат другие удельные князья..
