Понятно, сам Якушка встречи с наместником не искал. Разузнал о нем от знающих людей — и довольно. Поручение сотника Шемяки Горюна было к другому коломенскому боярину — к Федору Шубе.
Днем Якушка раз и два прошелся мимо двора боярина Шубы, высмотрел, что боярин на месте: холопы во дворе челноками сновали взад-вперед, телеги выезжали с кладью, из поваренной избы дым валил. Такой суеты на дворе без хозяина не бывает!
Но при свете являться к боярину Якушка поостерегся, решил подождать вечера. Сотник Шемяка Горюн именно так советовал, без лишних глаз.
В сумерках Якушка вышел из избы.
Милава проводила его до ворот, спросила обеспокоенно:
— Куда собрался на ночь глядя? О разбоях у нас точно бы не слышно, но все ж таки зачем в темноте ходить? Подождал бы до утра…
— Ненадолго я, голубушка. Не тревожься, — успокоил Якушка.
И снова забота хозяйки растрогала Якушку. Давно уже не провожали его со двора вот так — лаской…
Луна высветлила до белизны деревянные кровли посадских изб, но в узких улицах лежали черные тени и было темно, хоть глаз выколи. Якушка ступал осторожно, придерживаясь рукой за забор. Хорошо хоть, что днем вызнал дорогу к двору боярина Шубы, а то и заблудиться недолго — спросить не у кого, на улицах пусто.
Неподалеку от двора боярина Шубы Якушка постоял в темноте, послушал, не крадется ли кто за ним, потом осторожно постучал кулаком в ворота.
Приоткрылась калиточка. Сторож высунул наружу лохматую голову, спросил неприветливо:
— Чего надобно?
— Проводи к боярину, — строго сказал Якушка. — Передай, что человек издалека пришел.
Сторож пропустил Якушку в калитку, свистнул.
Видно, ночные гости были во дворе боярина Шубы не в диковинку. Четверо рослых молодцов окружили Якушку и повели к хоромам.
Казалось, нисколько не удивился ночному гостю и сам боярин. Жестом отпустил холопов, спросил:
— С чем пришел, добрый человек?
— Тезка твой, боярин Федор Бяконт, приветы шлет. На день воздвижения в гости собирается…
Якушка не знал, чем памятен Шубе его тезка и почему именно на воздвижение боярин Бяконт собрался гостить в Коломне, но сотник Шемяка велел начинать беседу именно с этих условленных слов.
Как тотчас убедился Якушка, сотник знал свое дело. Боярин подобрел лицом, указал Якушке на скамью против себя, протянул многозначительно:
— Вот ты откуда… Садись, садись… Переданное тобой запомню… Так и скажи тому, кто тебя послал. А теперь меня слушай и запоминай, как есть…
О многом важном рассказал боярин Федор Шуба притихшему Якушке. Но наиважнейшим все-таки было то, что князь Константин Рязанский стоит на Оке-реке непрочно. Вотчинники из коломенских волостей Гвоздны, Мезыни, Песочны, Скульневы, Маковца, Канева, Кочемы больше тянутся к Москве, чем к Рязани. А своего войска у рязанского князя в здешних местах почти нет: сотни три ратников в Коломне, полсотни в заставе на Москве-реке, да в Серпухове сколько-то, но тоже немного. Одна сила опасная — орда мурзы Асая на бронницких лугах, больше тысячи конных. Но захочет ли мурза за князя Константина крепко биться, никто сказать не может…
— До самого Переяславля-Рязанского можно дойти беспрепятственно, — заключил Федор Шуба. — А вот в Переяславле у князя Константина войско есть. И своя дружина, и пришлые ордынские мурзы…
— Надо бы мне в Переяславль…
— Ни к чему бы тебе ехать! — не согласился боярин Шуба. — Опасно. И без тебя найдется у меня человек, который передаст, кому надобно, приветы Федора Бяконта. Но если знак у тебя есть с собой тайный, знак дай.
Поколебавшись, Якушка достал из-за пазухи железный перстень с печаткой, покоптил печатку над свечкой и оттиснул на кусочке бересты знак, который свидетельствовал о высоком доверии Москвы к человеку, имевшему его.
Боярин Шуба бережно завернул бересту в платок и спрятал в ларец. Заверил:
— Все сделаю, как надобно. Нынче вторник. Значит, в четверг мой человек будет в Переяславле-Рязанском. А ты задержись на денек-другой, поторгуй для вида и — с богом!
Домой Якушку проводили молчаливые холопы боярина Шубы.
Милава еще не спала. Открыла калитку на первый стук, посторонилась, пропуская Якушку во двор. Ничего не сказала, но Якушка почувствовал — рада, что вернулся благополучно.
