Князь Даниил поднялся на курган, насыпанный у речного берега в незапамятные времена вятическими старейшинами, окинул взглядом поле.
«Будто на рать собрались князья, — подумал он. — Все пришли с большими полками, обгородили станы свои надолбами да рогатками…»
Но кто с кем будет на этом поле ратоборствовать?
Выходило, что все против всех. Желания собравшихся здесь князей были настолько противоположными, что ни о каком единении не могло быть и речи!
Великий князь Андрей Александрович мечтал подмять под себя западные города, поднявшиеся за последние годы: Тверь, Москву, Переяславль.
Московский, тверской и переяславский князья хотели оборониться от великого князя и обессилить его, лишить подлинной великокняжеской власти.
А остальные удельные князья не желали ни того, ни другого. Им одно было любо: чтобы оставили в покое их глухоманные удельные берлоги. Как это говаривал на людях Василий Константинович Галицкий и Дмитровский, старейший из удельных князей? «Противоборствовали раньше Андрей со старшим братом своим Дмитрием — хорошо. Противоборствует нынче Андрей с младшим братом своим Даниилом, с племянником Иваном да с тверским родичем своим Михаилом — тоже неплохо. И у Андрея руки связаны, и у тех сильных князей. Возблагодарим бога, братия, за милость сию! До скончания века было б так! Новизна пагубна, за старину держаться надобно. Аминь…»
Ни к великому князю не пристанут удельные князья, ни к соперникам его!
Значит?
Значит, дело все в ханском после Неврюе!
А ханский посол забился в свой белый шатер и молчал. Принимал от всех подарки, и опять молчал. Но если хорошенько подумать, то и по молчанию посла можно догадаться, с чем он приехал на Русь…
«Войско сильное есть за Неврюем? — прикидывал Даниил. — Как видно, нет сильного войска. В юртах больше тысячи-двух воинов не спрячешь. Значит? Значит, посол не воевать приехал. А если не воевать? Если не воевать, то мирить князей. Значит, можно поторговаться, война послу Неврюю не нужна…»
Так думал князь Даниил или не совсем так, кто знает? Но Михаилу и Ивану он советовал держаться перед ханским послом уверенно:
— Андрей нас к суду перед ханским послом притянуть хочет, а мы ответно его неправды покажем! Еще неизвестно, на чью пользу суд перед послом обернется!
Шатер посла Неврюя — просторный, выложенный пушистыми коврами — тоже был подобен ратному полю, на котором каждый из противников знал свое место.
Посередине шатра, на широком ложе, в шелковых подушках, подпиравших его короткое, закутанное в полосатый халат туловище, — возлежал посол Олекса Неврюй. На круглом желтом лице не глаза — щелочки, да и те прикрыты веками. Не поймешь даже — то ли дремлет посол, то ли просто не желает глядеть на беспокойных русских князей.
Тихохонько сидят на резных стульчиках чернецы-миротворцы, владимирский епископ Семен да сарайский епископ Измайло. Оба иссохшие, неземные, отрешенные, на лицах — благостность, снисхождение к суетности мирских дел. Будто с иконы сошли — святые угодники по виду…
По правую руку от посла — великий князь Андрей Александрович и его первые служебники Федор да Константин. Грозно хмурят брови, под кафтанами — неживые складки кольчуг, у пояса боевые мечи.
А по левую руку — Даниил Московский и Михаил Тверской. Стоят плечо в плечо, будто братья единокровные, оба молодые еще, рослые, светловолосые, решительные, как поединщики перед боем. И Иван Переяславский возле них, на полшага лишь отстал. Но так оно точно бы и полагалось: ведь Иван среди них младший. На бледном лице Ивана отчаянная решимость человека, перешагнувшего через свой страх и готового на любой, даже безрассудный по смелости поступок. Даниил еще не видел таким своего слабого племянника и порадовался. Хорошо защищать того, кто сам готов себя защитить, как сегодня Иван…
А поодаль от соперников, возле самого входа, молчаливая кучка удельных владетелей. Стоят тихо, почтительно, всем видом своим являя, что люди-де они малые, сторонние, как старшие князья решат, с тем и согласятся. Будто бы есть они в шатре, но будто бы и нет, столь смиренны…
На удельных князей никто и не смотрел. Все взгляды на Андрее, на Данииле, на Михаиле Тверском. Это они собрались спорить перед незрячим, окаменевшим Неврюем.
