На приближавшегося Даниила воевода смотрел испытующе, как будто прикидывал про себя, кем будет этот князь для Москвы, подлинным хозяином или гостем мимоезжим?..
Перерезая толпу красной полосой, от пристани к воротной башне протянулась узкая суконная дорожка. Сукно кое-где потемнело от влажности весенней земли, но лежало неприкосновенно. Этот почетный путь только для князя!
И князь Даниил пошел по красному сукну.
Пошел сквозь оглушительный колокольный звон, рев труб, слитный гул толпы, сквозь сотни глаз: радостных, настороженных, гордых, заискивающих, восхищенных, насмешливых, молящих.
Шел, низко опустив голову, видя перед собой только красное сукно дорожки, неторопливо ползущее навстречу, и ему казалось, что этому красному пути не будет конца.
Шел, испуганный и радостный одновременно.
«Князь Московский! Князь!! Князь!!!»
Даниил шагнул, как в омут, в прохладный полумрак воротного проема, перевел дух.
А потом снова, до самого крыльца княжеских хором, был тот же оглушительный рев толпы, чередование лиц, пестрота одежд, — и глаза, глаза, глаза, устремленные только на него, нового владетеля Москвы.
А потом была парадная горница княжеского дворца. Тусклый сумеречный свет, едва пробивавшийся сквозь затянутые слюдой оконца. Душный чад восковых свечей. Мерцающие блики на кольчугах и шлемах дружинников, жаркий шепот Протасия Воронца и Петра Босоволкова, чему-то наставлявших, о чем-то предупреждавших. И бесконечная вереница незнакомых лиц, сливавшихся в непрерывную полосу.
Бояре московские, бояре из волостей, воеводы, сотники и десятники дружины, тиуны, вирники, мытники, сокольники, ключники, бортные мастера, медовары, дворовая челядь…
Боже, скоро ли конец?!
Кружилась голова, муть застилала глаза, затекла протянутая рука, которую почтительно целовали новые слуги…
Но нельзя уйти, нельзя скрыться в тишине, в желанном покое ложницы, где холопы уже расстелили прохладные простыни и взбили подушки. Нельзя, потому что он — князь, и не себе отныне принадлежит, а княжеству, вот этим всем людям, которые почтительно склоняются перед ним…
Иссяк людской поток.
Даниил отпустил боярина Протасия и наместника Петра Босоволкова, отложив на утро остальные разговоры. Старый ключник, служивший при дворце со времени его строителя, мимолетного московского владетеля Михаила Хоробрита[102], поднял дрожавшей рукой подсвечник и повел князя по узким, запутанным переходам. Позади тяжело топали телохранители.
Неслышно закрылась дверь ложницы.
Комнатный холоп Тиша приблизился к князю, осторожно стянул с его плеч шуршавший золотым шитьем кафтан.
— Выйди, Тиша! Побудь за дверью! — неожиданно сказал ключник.
Даниил недоуменно посмотрел на старика, принявшего вдруг значительный, строгий вид.
Едва холоп скрылся за дверью, ключник зашептал:
— Не гневайся, княже, но се могу показать лишь тебе, наедине… Воевода Кловыня и тот сего не ведает…
Ключник с усилием повернул большой деревянный крест, прибитый к стене возле изголовья княжеской постели. Отворилась низенькая дверца, ранее незаметная в дощатой обшивке стены. Из темноты пахнуло холодом, сыростью, тленьем.
Ключник приблизил свечу.
Куда-то вниз, в темноту, вели крутые скользкие ступени…
— Се потайной ход к дружинной избе и за стену. Запомни, княже, на крайний случай.
— Запомню, — послушно сказал Даниил.
Ключник перекрестился — истово, с явным облегченьем:
— Слава богу, снял с души тяжесть… Теперь и помирать можно… Прости, княже, если что не так сказал…
Даниилу стало страшно.
Черный провал потайного хода вдруг напомнил об опасностях, которые подстерегают его, которые так же неотделимы от его нового бытия, как княжеские почести и людское преклонение…
Даниил кивком головы удалил ключника, подошел к оконцу, сдвинул вбок оконницу с кусочками слюды между свинцовыми переплетами.
За оконцем чернела стена Кремля, а над стеной неслышно плыли тяжелые зловещие тучи. Ни огонька нигде, ни голоса, будто вымерла Москва.
За дверью ворочались, устраиваясь на ночь, телохранители.
Затаив дыхание, прижался к косяку комнатный холоп.
А Даниил все стоял у оконца, и жизнь впереди казалась ему похожей на этот черный потайной ход. Найдет ли он из него выход к свету, к солнцу?..
