И сегодня, вернувшись из Соли-Переяславской, князь Дмитрий опять долго советовался с Антонием.
То, что было намечено, шло успешно. Удельные князья один за другим склонялись не помогать Ярославу войском в зимнем походе. Раньше других сообщил об этом через своего боярина Семена Тонильевича младший брат великого князя — Василий Костромской. Воевода Федор, ездивший в Ростов и Белоозеро, привез обещанье Бориса и Глеба Васильковичей: «Сами в Новгород не пойдем, а если великий князь заставит грозою, пошлем с сыновьями малые рати!» О том же писал в грамотке Роман Владимирович Углицкий. Младший брат Дмитрия — Андрей Александрович Городецкий — тоже прислал гонца. Он советовал переяславскому князю поберечь дружины, не класть воинов в немецкой земле, умножая славу великого князя Ярослава. «А сам я, — писал Андрей, — войско свое из Городца не выпущу!» Долго молчали князья дмитровские и галицкие Давид и Василий Константиновичи, наконец и от них пришли грамоты. Об этих-то грамотах и рассказывал Антоний:
— Давид с Васильем великого князя боятся, силы за собой не чувствуют. Обещали только, что с посылкой рати спешить не будут, а там как получится… Хитроумные князья! Но, мнится мне, Ярослав от них ратной силы все же не дождется…
— Так кто же за Ярославом остался? — задумчиво произнес Дмитрий и, загибая пальцы, стал перечислять: — Ну, сын его Святослав из Твери… Ну, Юрий Суздальский, наместник новгородский… Ксения, княгиня ярославская, и зять ее князь Федор. Эти великого князя боятся, куда угодно по его слову пойдут… Ближние к Владимиру города выставят ополченья… Вот, пожалуй, и все…
— Новгородцы большего ждут, — заметил Антоний. — Недовольны будут, если великий князь не приведет, как обещал, все низовские полки.
Князь Дмитрий согласился с Антонием. Конечно же недовольны. Не для того гоняли новгородцы своих больших бояр с челобитьем, чтобы получить малую рать! Понимает, поди, и великий князь возможное новгородское недовольство, склоняет князей к походу. Неизвестно пока, как дело обернется. И Дмитрий сказал осторожно:
— Подождем, присмотримся к хлопотам Ярославовым…
3
В ожиданье прошел первый осенний месяц — сентябрь.
Таясь, пробирались в Переяславль гонцы из других городов. Удельные князья подтверждали ранее договоренное.
Брели по лесным тропинкам бродяги-странники, скрывались в келье Имормыжа. И случалось, что их тайные вести расходились с речами княжеских гонцов. Не было у князей твердости, качались они, будто озерный камыш на ветру.
Накануне покрова[60] в Переяславль приехал долгожданный гость — князь Довмонт Псковский.
Исстари день покрова считали в народе праздником свадеб. Девушки-невесты молились перед иконой богородицы: «Покров-праздничек, покрой землю снежком, а меня женишком!» И если играли после веселую свадьбу, то верили, что покров помог.
Князь Довмонт не без умысла приехал именно в это время. Еще на Кеголе было договорено с Дмитрием Александровичем скрепить дружбу родственными узами. Как договорились, так и сделали: Мария, сестра Дмитрия, обвенчалась в переяславском соборе с князем Довмонтом Псковским.
В Переяславле об этой свадьбе говорили по-разному. Кое-кто из старых бояр неодобрительно покачал головой: «Могла бы дочь Невского и получше найти себе мужа, чем этот литовский выходец!» Ревнителям дедовских обычаев не понравилась поспешность, с которой играли свадьбу: во вторник — смотрины невесты, а в воскресенье — уже венчанье! Да и свадебный пир, вместо положенной недели, скрутили за три дня. Довмонт спешил, и князь Дмитрий понимал друга: в это тревожное время нельзя надолго оставлять пограничный Псков. Допировать еще успеем…
Недолго пробыл князь Довмонт в Переяславле. Но, приехав по черному осеннему пути, уезжал уже по первому снегу. Такое случалось в начале октября. «На покров до обеда осень, а после обеда — зима!» Год, когда снег выпал сразу после покрова, считался в народе счастливым.
Дмитрий с дружинниками проводил молодых до Нерли. Проводил для почета, а не для безопасности: с Довмонтом было две сотни вооруженных всадников, литовцев и псковичей. Видно, неспокойно чувствовал себя Довмонт в неоглядных русских лесах, если взял такую большую охрану. Но Дмитрий одобрил осторожность друга. На пришельца многие смотрели не с добром, а о великом князе и говорить нечего. Люто возненавидел Ярослав Ярославич литовского выходца, сменившего в Пскове его сына Святослава.
