Русский флот на чужбине - страница 105
Некоторые издания выходили нескольких лет, а затем не выдерживали бремя финансовых трудностей. Например, журнал «Звено» — орган брненского отдела одноименного кружка, объединявшего «владивостокских» гардемарин — издавался в одном экземпляре (первоначально — рукописном, затем — на пишущей машинке). Трудности издания журналов объяснялись не только тем, что выпускавшие их моряки с великими усилиями могли найти деньги, но и тем, что выкроить даже небольшие деньги на подписку для многих читателей также оказывалось весьма сложно. По этой причине значительное количество морской периодики рассылалось бесплатно.
Помимо морской периодики произведения моряков публиковались на страницах зарубежных военных журналов и многочисленных гражданских изданий. Так, в журнале «Часовой» существовал постоянный «Военно-морской отдел», а выходивший в Париже в 1952–1974 гг. журнал «Военная быль» (издавал его, кстати, тоже военный моряк — лейтенант А.А. Геринг) периодически выпускал специальные морские номера.
Из наиболее известных морских писателей зарубежья можем назвать капитана 2-го ранга Монастырева, поручика по Адмиралтейству С.К. Терещенко, капитана 2-го ранга А.А. Лукина, контр-адмирала Д.В. Никитина (Фокагитова), капитана 2-го ранга К.Г. Люби. О литературном творчестве моряков-эмигрантов хорошо отозвался известный журналист и критик русскою зарубежья Б.А. Суворин: «Ни один род оружия в эмиграции не дал столько талантливых и способных писателей, как наши моряки, причем им легко даются, как военно-морские темы, так и темы беллетристического характера».
Находившиеся в эмиграции русские моряки стремились сохранить и вещественные реликвии, связанные с историей флота.
Для этого организациями и отдельными лицами создавались музеи, архивы и библиотеки. Одним из первых частный морской музей, посвященный славе Русского флота, создал капитан 2-го ранга Монастырев.
В 1933 г. проживавшая в Германии внучка видного реформатора русского флота великого князя Константина Николаевича (1827–1892) великая княгиня Вера Константиновна обратилась со страниц журнала «Часовой» ко всем русским морякам с призывом собирать различные реликвии, связанные с морской историей, для организации в будущем музея. Она сумела создать такой музей в городе Альтенбург. Великой княгине удалось собрать целый ряд уникальных экспонатов: кормовой флаг с подводной лодки «Святой Георгий», вещи с канонерской лодки «Бобр», ленты от бескозырок матросов Балтийского и Черноморского флотов, предметы флотского обмундирования, холодное оружие, гравюры, фотографии, открытки, памятные медали, карты, документы, характеризующие жизнь Русской эскадры и Морского корпуса в Бизерте. В дальнейшем собирательница планировала передать экспонаты в Морской музей Императора Петра Великого (бывшее до революции название современного Центрального военно-морского музея). Но судьба коллекции Веры Константиновны оказалась печальной. В конце Второй мировой войны город заняли американцы, но в дальнейшем он вошел в советскую оккупационную зону. Самой Вере Константиновне пришлось добираться пешком из Лейпцига в Гамбург (оттуда в 1951 г. она переехала в США, где и скончалась в 2001 г.), и вряд ли она могла взять с собой хотя бы одну реликвию. По мнению современных историков, все экспонаты, скорее всего, погибли.
Возможно, что русскими моряками предпринимались и другие попытки сохранения исторического наследия, которые не оставили документальных следов.
Самым крупным архивным собранием «общеэмигрантского» масштаба стал Русский заграничный исторический архив, основанный в Праге в 1923 г. В его состав были переданы и очень ценные морские материалы, например, некоторые письма адмирала Колчака, бумаги русского морского агента в Париже капитана 1-го ранга В.И. Дмитриева, документы вице-адмирала М.А. Кедрова, воспоминания контр-адмирала М.И. Смирнова, полный комплект рукописного журнала «Звено» и многие другие раритеты. После вхождения на территорию Чехословакии советских войск в 1945 г. Русский зарубежный исторический архив был «передан в дар» СССР. Большинство его фондов первоначально поступили в Центральный государственный архив Октябрьской революции (ныне — Государственный архив Российской Федерации), а затем оказались распылены по многочисленным отраслевым и местным архивам. Естественно, все документы, относящиеся к Белому движению и эмиграции, сразу же попали под гриф «секретно». После их рассекречивания, начавшегося в конце 1980-х гг., они стали активно вводиться в научный оборот, открывая новые страницы истории.
