— Ты никогда раньше не навязывал мне друзей, — удивилась Зиба.
— Это твой будущий муж, — спокойно произнес Хаджиев.
На несколько секунд за столом воцарилось молчание. Зиба медленно дожевала кусок поджаренного с кровью мяса.
— Странные у тебя шуточки.
— Я вполне серьезно. Тебе сейчас двадцать один, твоя мать вышла замуж в девятнадцать.
— Мы здорово поссоримся, если ты станешь развивать эту тему.
— Не настраивайся заранее против. Это сын моего компаньона, погибшего три года назад. Тогда у «Боинга» через минуту после взлета загорелся один из двигателей. Летчики пытались посадить самолет, но он рухнул прямо на взлетную полосу.
— При всем уважении к твоему компаньону эти живописные подробности сейчас мало меня интересуют.
— Если хочешь, можно обойтись и без них.
— Как тебе могло прийти такое в голову? — искренне негодовала Зиба. — Никто и никогда не будет мною распоряжаться.
Она была не то чтобы растерянна, но сбита с толку и не могла подобрать подходящих слов, чтобы выразить всю меру своего возмущения.
— Слушай внимательно, — Хаджиев наклонился к дочери через стол. — Завтра, в худшем случае послезавтра тебя втолкнут в обычную патрульную машину. Привезут в отделение. При обыске найдут героин, в пересчете больше, чем пятьдесят доз. По закону этого достаточно, чтобы подвести человека под статью о распространении.
Зиба презрительно усмехнулась:
— Не ожидала от тебя такой дешевки.
— Не веришь? Конечно — какой любящий отец своими руками запрячет дочь за решетку? Но я сумею через это переступить. Ты больше не будешь позорить меня на весь свет — дрянь, извращенка.
— Мой арест тебя тоже не прославит, — холодно заметила дочь.
— Тебя засадят под другой фамилией.
— Значит, весь сыр-бор из-за снимка в журнале? Извини, но это реакция закомплексованного человека. Где ты там разглядел криминал?
— Зато ты у нас без комплексов. Среди бела дня занимаешься любовью с подружкой.
— Шпионил за мной, подглядывал? — Зиба вскочила из-за стола.
— Успокойся, в этом не было никакой необходимости. Ты не очень-то старалась скрываться.
Она подумала и села на место, заложив большие пальцы обеих рук за широкий ремень.
— Ладно. Поговорим начистоту. То, что ты считаешь извращением, для меня так же естественно, как дышать воздухом. Почему ты забеспокоился только сейчас? Почему не поднимал тревогу, когда я разбивала чужие носы, не признавала юбок? Я буду спать с женщинами, потому что мне этого хочется. Даже в зоне. Уверяю тебя — я там буду пользоваться колоссальным успехом.
* * *
Олег отсоветовал Мигунову упоминать масонов в статье об убийстве на черноморском курорте. В Москве, на третий день после похорон Альтшуллера он наведался к его вдове. Полная женщина с воспаленными глазами, с крупными родинками на щеках и подбородке сперва не хотела разговаривать о покойном с незнакомым молодым человеком.
Каллистратов решил испробовать последний аргумент:
— Вы заинтересованы в том, чтобы покарать убийц вашего мужа? Всех: как исполнителей, так и заказчиков? Гарантирую — милиция будет мусолить дело года два, а потом благополучно сдаст в архив. Примеров достаточно: убийства Талькова, священника Меня, Холодова, Листьева. Я перечислил только громкие дела, которые давно на виду. А сотни других нераскрытых убийств, где жертвами оказывались не столь заметные фигуры?
— Вы же дилетант. Кроме благих намерений нужен еще профессиональный опыт.
— До профессионалов дело еще дойдет. А пока я хотел бы все-таки получить ответ на свой вопрос.
— Я устала. Никому больше не верю в этой стране.
Каллистратов терпеливо ждал.
— Не угрожал ему никто — со мной бы он обязательно поделился, — тяжело вздохнула вдова, уставившись на собственные руки с больными распухшими суставами…
Дома Каллистратов стал разбирать свои выписки. Срок, отпущенный издателем, давно прошел. Костя Квашнин уже не звонил, не интересовался как идут дела — наверно, передал заказ кому-нибудь другому или вообще отказался от идеи. Олег уже не отдавал себе отчета, зачем он тратит столько времени на кропотливый труд, конца которому не видно.
Книга не давала дохода, а наоборот — поглощала деньги. Приходилось платить за ксерокопирование, покупать шоколадки сотрудницам отдела редких книг, которые рылись ради него в своих неупорядоченных хранилищах. Но все эти траты выглядели мизерными по сравнению с покупкой компьютера. Конечно, он не был оснащен модными «накрутками» вроде семнадцатидюймового монитора, видеокарты, звукового кристалла «Ямаха», двенадцатискоростного накопителя на компакт-дисках, но все равно тянул на шестьсот долларов.
