…«Надо быть дураками, круглыми дураками, чтобы не договориться с Руцким! – думал Алешка. – Он что, просился у вас в вице-президенты? Ему б сроду это в голову не пришло! Схватили за руку, потащили в Кремль, дали большой-большой кабинет и тут же сказали: отдыхайте, товарищ, вы нам больше не нужны!»
Армейский офицер в Кремле – это мина замедленного действия. Человек, которого всю жизнь учили убивать, просто так свою власть не отдаст. Не для того Руцкой рисковал жизнью в Афганистане, чтобы сдаться перед Бурбулисом…
«Из Руцкого бранное слово сделали… – рассуждал Алешка. – Разве так можно с человеком?»
Со слов Полторанина он знал, что, когда Ельцин предложил Руцкому вместе идти на выборы, Руцкой аж задохнулся: «Борис Николаевич… родной вы мой… такое доверие! Да я цепным псом при вас буду, а жизнь точно не пощажу…»
Все хотели быть рядом с Ельциным – все! Тот же Полторанин с удовольствием рассказывал, как Жириновский подбегал к нему в Архангельском: «Поговорите, поговорите с Президентом, Михаил Никифорович! Даст хорошую должность, я ему как сын буду!.. Как внук! Как Джульетта у Ромео, вот увидите!»
Алешка догадывался: господин Руцкой выбрал господина Юзбашева только потому, что он, Юзбашев, богат. Талантливые, но начинающие бизнесмены вице-президента не интересовали.
Руцкой раньше всех сообразил приглашать в свои заграничные вояжи «представителей деловых и финансовых кругов» Российской Федерации. Имя Руцкого – ключ к серьезным контактам. Бизнесмен, приехавший в составе официальной делегации руководства России, вызывал особое доверие, так как к вице-президенту России заграничные банкиры относились так же, как к вице-президенту Соединенных Штатов.
Они б ни за что на свете не поверили, что в самолете Руцкого мог оказаться кто угодно!
Алешка вышел на Ярославском шоссе. Рядом стрелка – «Лесное».
Дом Акопа стоял среди берез. Место превосходное! Забор высокий, метра три, ворота настежь – охрана резалась в домино.
– Арзамасцев, – важно представился Алешка.
– Ждут! – охранник встал.
«Этот, пожалуй, еще ничего», – подумал Алешка. Он не любил охранников, ему почему-то казалось, что все они – негодяи.
Лица русских охранников – как английский газон. Чтобы у них, у англичан, газон действительно был бы газоном, его надо каждый день подстригать в течение двух-трех веков. Чтобы в России природа смогла сочинить у людей такие морды, тоже надо всего ничего: просто пить, причем пить два-три века, и тоже – каждый день…
Акоп принял Алешку в своей библиотеке. У него была одна из лучших в России частных библиотек.
– Руцкой зовет, Яков Борисович!
– Знаю! – махнул рукой Акоп. – О Белкине слышал? Звонил вчера. По этому поводу. Руцкой зря с Белкиным связался, фонд какой-то лепят… «Возрождение», что ли… Фонд и банк. Зачем вице-президенту банк? Он банкир или вице-президент? А Белкин – жадный, плохо закончит, плохо…
– Значит, я мог не приезжать… – разочарованно протянул Алешка.
– Когда двое, всегда надежнее, – сказал Акоп. – Во как я им понадобился!..
Тихо вошел охранник и протянул Юзбашеву записку.
– Извини… – Акоп заглянул в листок. – Я занят, пусть ждут.
Дом был большой, но нелепый. Слишком широкий, с криво, небрежно повешенными картинами – русская классика.
– Ты Руцкого хорошо знаешь?
– Знаю.
Акоп внимательно посмотрел на Алешку:
– А с Гайдаром у него как?
– Мальчик. В розовых штанишках… – Алешка вдруг понял, что Акопа невозможно обмануть. – У меня интервью было… Руцкой так сказал.
– Ты что, журналист?
– Ага… Хотя выгоняют. «Известия».
– Выгоняют за что?
– На повышение… иду.
– Журналист – и на повышение? Ерунда, парень.
– Да. Ерунда!
Акоп открыл бар:
– Пиво хорошее… хочешь?
– Хочу, Яков Борисович…
Акоп достал две высокие банки «Туборга».
– Не стесняйся.
– Стесняюсь, Яков Борисович.
– Не стесняйся, говорю!
Акоп не любил, когда его называли Акопом. Для всех (даже для сына) он был Яков Борисович.
– Так что Руцкой?
– Руцкой… – Алешке было неуютно, – Руцкой, наверное… хороший человек. Но нельзя же простить ему моральный идиотизм.
– Как-как?
– Все, что он говорит, переодетая конъюнктура, Яков Борисович…
– Все они конъюнктура! – махнул рукой Акоп. – А Гайдар? Это что такое? На нашу водку он акциз увеличил, а на их «Роял» и «Абсолют» снизил таможню – как? На границе, в Чопе, фуры со спиртом сейчас на тридцать километров сейчас выстроились, к нам прут, потому что впереди Новый год… Это, скажи, не диверсия в пользу врагов России?
