– Разберемся… – Ельцин помедлил. – А у вас… шта-а, есть, понимашь, кандидатура на министра?
– Нет, нет… если по кандидатуре, так это ж Россия должна продвигать, больше некому, все ж округа на ее территории… – быстро сказал Горбачев. И опять – пауза…
– А по-моему Шапошников – ничего, нормальный министр… – протянул Ельцин. – Может быть… конечно… и слабоват, может… но вживается, понимаешь, в должность… надо подождать.
– Я что думаю, Борис Николаевич… – Горбачев оживился. – А что, если мы встретимся, а? И переговорим?
– О чем?
– Как о чем? Обо всем!
– А, обо всем… – Ельцин насторожился. – Обо всем?
– Ну что у нас, проблем, что ли, нет?
– Проблемы – есть.
– Ну вот, – обрадовался Горбачев. – И хорошо!
– А где?
– Где угодно и когда угодно. Хоть сейчас. Пообедаем вместе.
– Я уже пообедал, понимашь, – сказал Ельцин. – В «Макдоналдс» заезжал.
– Куда? – засмеялся Горбачев.
– В «Макдоналдс». Котлету с хлебом ел.
– И как?
– Неудобная… – сказал Ельцин.
– Ну, чаю попьем… а, Борис Николаевич?
Голос Горбачева звучал надтреснуто.
– Так вы, понимашь, опять за конфронтацию! О чем говорить-то? Вчера в «Президент-отеле» снова, значит, ругали Россию и Президента. А без России ж вам – никуда!
– Слушай… ты с бурбулисами своими разберись, ей-богу! – в голосе Горбачева тут же появились металлические нотки. – Это ж они тебе подозрения подбрасывают! Я ж, наоборот, всегда тебя защищал! Возьми стенограмму, проверь! Прислать стенограмму?
– Ну-у… я-то разберусь… – смутился Ельцин.
– Вот я и предлагаю, – наступал Горбачев, – давай встречаться и ставить точки. Разумное ж предложение! Завтра Госсовет, надо ж все обсудить… Зачем нам… при всех?
– Любите вы келейно, – Ельцин засопел. – Любите… чайку попить, позавтракать…
– Не келейно, а по-дружески, – возразил Горбачев. – Ты проект Госсовета видел? Твои бурбулисы предлагают некий СССР – «союз с некоторыми государственными функциями». Ты мне скажи: это что такое?
– А шта-б… не было центра! – отрезал Ельцин.
– Так давай встречаться, давай разговаривать! Я тоже против старого центра, опостылел он, старый центр, кто сейчас спорит, но я требую, чтобы у нас было одно государство… Или, скажем так, пусть будет нечто, похожее на государство, но с властными функциями!
– Нечто – это не государство.
– Вот и поговорим! Обсудим.
– А где?
– Где угодно. На Ленинских горах, например. Или – на Алексея Толстого.
Горбачев имел в виду особняк МИДа.
– Тогда лучше… у меня… – поморщился Ельцин. – А о чем, значит, будет встреча?
– Да обо всем, я ж предлагаю…
– Ладно, уговорились. В пять… Чай мы найдем, не беспокойтесь!
Кортеж машин въехал в Кремль…
Горбачев все-таки встал, зажег свет и спустился вниз, на кухню.
На столе под абажуром стояла большая круглая тарелка с яблоками.
«Антоновские», он их любил.
Горбачев выбрал самое большое, совершенно зеленое, тут же его надкусил и поднялся обратно, на второй этаж, в свою спальню.
Боже, как скрипит эта лестница: дерево рассохлось, дерево стонет как больной!
Его встреча с Ельциным оказалась совершенно бесполезной, но нет худа без добра: были расставлены, наконец, все точки над «i».
…В тот вечер Горбачев заметно нервничал, хотя и вошел с дежурной полуобаятельной улыбкой. Почти заискивал.
– Ну… – помедлил Ельцин, – шта-а?
– Не понял, – сказал Горбачев, усаживаясь в красивое кресло.
– А шта-а ж не ясно? – удивился Ельцин. – Вы вот, понимашь, сидите сейчас у меня… значит у вас – какой-то вопрос…
– Я не на прием пришел, – вздохнул Горбачев.
– Если вы хотите, понимаешь, моей любви – уходите в отставку… и любви… этой… будет столько, что вы задохнетесь, о-б-беш-шаю.
«Задохнетесь от счастья», – хотел сказать Ельцин, но не договорил, полагая, что президентская мысль изложена достаточно ясно.
Интересно все-таки: в отличие от Горбачева, Ельцин никогда не был лидером мирового уровня – никогда. Но Горбачев, тем не менее, был (по самой природе своей) временщик, а Ельцин… был царь.
– Судя по проекту, который официально внесла Россия на Госсовет, ты не согласен на конфедерацию государств…
– Где конфедерация, там и федерация, – отмахнулся Ельцин. – Не пойдет.
– А что, что пойдет? – напрягся Горбачев. – Ради бога, назовем – конфедеративное демократическое государство… – жалко, что ли? В скобках – бывш. СССР. И Президент пусть избирается всем народом, Ельцин – так Ельцин, Горбачев – так Горбачев…
