Слава богу, Сергей Иннокентьевич так и не научился целоваться, это радует; если Альку постоянно купать в старческих слюнях, она такой фейерверк устроит – мало не покажется, проституция – одна из вреднейших профессий на свете, опасная, но еще и вредная, ибо женский организм (особенность такая) полностью перестраивается с каждым мужчиной – с каждым!
Дело даже не в СПИДе, не в гепатите разных видов, разговор о другом… – женский организм действительно зависит от постоянной смены партнеров, причем особенно страдают печень, сосуды и женские органы.
Ева постоянно внушала девчонкам, что проститутки и «охотницы» – эта разный взгляд на жизнь, совершенно разный:
Ты куда идешь, страна?
Я иду тихонько на…
На работу, на ученье?
Просто на – без уточненья…
Эх, дуры, дуры! Думают, что за дательным падежом сразу идет родительный…
Ева была хорошей учительницей, она могла убедить кого угодно в чем угодно – запросто!
Любовь как страхование жизни: чем позже подписываешь договор, тем выше взносы…
Буклеты «Мадемуазели» сочинял постоянно нуждающийся в средствах журналист Андрей Ванденко из комсомольской газеты: «Она – неземной красоты и неприступна для соотечественников. Вы – хорошо обеспечены и, разумеется, очень заняты, но она подарит вам свою улыбку, выпьет в вашем обществе чашечку кофе, съездит с вами в Париж или Монте-Карло…» Словом, так, граждане мужчины: можно – красиво и романтично, можно сразу, в первый же вечер, любой каприз за ваши деньги, главное – плати!
Ева слабо верила в «настоящих мужчин», но читать буклеты «Мадемуазели» было приятно.
«А вдруг… нет… Чем черт не шутит?..» – есть кто-то, кто не хочет любви?
На всякого мудреца довольно простоты.
– Вы уверены, – говорила Ева девчонкам, – что «эскорт» ничем не отличается от проституции, – так, овцы? – но в обычной жизни вы, между прочим, делаете с мужиками все то же самое, только бесплатно. А оно вам надо? Если головка, девочки, работает смолоду, тогда и старость не застигнет вас врасплох… вы ведь, овцы, даже Пушкина прочесть не можете! «…Весной ей минет восемнадцать», ну, бл! где ударение надо ставить?.. Вика, Алька – говорите! Во-во, точно: один минет на уме! А если не врубаетесь, малышки, значит, запоминайте: любовь есть оправдание того, как выгоднее продать свои чувства!..
На самом деле Ева учила девочек рыночной экономике.
– Все-все, зайчик, мы расходимся, – заявил Альке один из ее «клиентов» – Игорек.
Хороший мужчина. Магнат.
– Что… лучше кого-то нашел? – растерялась Алька.
– Не лучше. Но дешевле!
«Жадный тормоз оказался…» – констатировала Алька. – Хочет в рай. Очень хочет в рай. Но бесплатно!
Алька имела, конечно, свой подход к мужчинам, но от «жадного тормоза» пришла в ужас:
– Слушай, Евик, он весь… покрыт струпьями, нервный, чешет их, сволочь, до крови! А еще какой-то вонючей мазью мажется, по выходным хреначит на Мертвое море, другой географии у него нет, там, у евреев, ему лучше становится, потом все по новой…
Магнат увлекся Алькой, но быстро ее разлюбил.
О, как же си-ильно он разлюбил, господи!
Из всех вечных явлений любовь длится короче всего.
Сцепились они на освящении его новой шестицилиндровой колесницы – огромного «Лексуса». Все торжественно, гости, пришел батюшка, перекрестил Игорька, Альку и тут же попросил Игоря дать денег на трубы в приходе… – а Игорек вдруг обнял Альку, в волосы, потом выхватил у батюшки кадило и с такой силой залепил Альке по лбу, что от лба ничего не осталось, вообще ничегошеньки!
Как писал полководец Суворов своей маленькой племяннице: «А вчера, деточка, ядрышко оторвало моей лошадке полмордочки…»
Какая же сволочь «стукнула», а?
Игорь отправился в Милан и взял с собой Альку. Разумеется, они прошлись по галерее короля Витория-Эммануила, где Алька мастерски развела любимого мужчину на пару бутиков. А утром, когда этот огрызок помчался на деловую встречу, Алька явилась обратно в галерею: вещички, мол, чудные, по размеру не подошли, ценники не тронуты, на месте, будьте любезны – деньги!
Есть такая особенность у дорогих магазинов: когда тряпки не подходят, а выясняется это не сразу, допустим, через день-два, магазины возвращают деньги.
