А их увозили – пока – корабли,
А их волокли поезда…
И даже подумать они не могли,
Что это «пока» – навсегда.
Александр Галич «А было недавно, а было давно…», 1974 год.
Между тем это была вполне осмысленная акция, разработанная высшим руководством государства во главе с Лениным и с изуверской тщательностью исполненная органами ОГПУ. Большевикам сильно надоело сопротивление оставшейся от прежних времён интеллигенции, восстающей и втихомолку, а больше явно и открыто против бесцеремонности пролетарской власти в отношении устоев национальной культуры, традиционного образования и научного творчества. Но убийства тех, кто так и не захотел принимать методов диктатуры, изгнание их в медвежьи углы России уже стали утомлять общественное сознание Европы. Пролетарской же власти захотелось мирового признания. Тогда-то Ленина и осенило. Вот он пишет Дзержинскому: «т. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим… Всё это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация её слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих “военных шпионов” изловить, и излавливать постоянно, и систематически и высылать за границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро, с возвратом Вам и мне, и сообщить мне их отзывы и Ваше заключение. Ленин».
Тут есть одна достаточно грустная деталь – ею, пожалуй, и можно объясняет жестокую настырность, с которой вождь проводил в жизнь свою новую идею. Это письмо написано19 мая 1922 года, а уже через три дня, 22 мая, Ленин перенёс первый инсульт (тогда это называли ударом). У него нарушилась речь, и была парализована правая сторона тела. Ещё через неделю, 30 мая 1922 года, между Лениным и Сталиным состоялся в Горках жуткий разговор, о котором потом рассказала в своих воспоминаниях сестра вождя М. И. Ульянова. Ленин попросил тогда у Сталина цианистого калия, чтобы в случае дальнейшего осложнения болезни, враз окончить ненужную жизнь. По примеру четы революционеров-марксистов Лафаргов (дочь Маркса Лаура и её муж Поль), которые приняли яду, не желая мириться с подступавшим старческим маразмом. Ленина поместили в отнятой у вдовы бывшего градоначальника Москвы Зинаиды Морозовой-Рейнбот шикарной усадьбе в Горках. Место это выбирал лично Сталин.
Инвалиду умственного труда Владимиру Ленину теперь, чтобы хоть как-то уменьшить головную боль, беспрерывно меняли на лбу холодные компрессы. Несмотря на все эти экстремальные обстоятельства, а, может, как раз благодаря им, Ленин с необъяснимым в его ситуации упорством не оставлял овладевшей им идеи. Он действовал как одержимый.
В моей библиотеке есть книги, которые полны для меня особого значения. Среди них двенадцатитомное сочинение по истории России Николая Рожкова, изданное в Питере в 1928-ом году. Его имя должно бы упоминаться в ряду крупнейших русских историков. Но ему не повезло. И имя, и труды его надолго были исключены из обращения. Да и теперь не на слуху. Этот Николай Рожков тоже должен был стать пассажиром «философского парохода». Хроника преследования его недужным вождём особо показательна. По ней одной можно представить себе то маниакальное упрямство, с которым Ленин продолжал двигать план высылки и уничтожения культурного слоя нации в большевистской России. В первый раз, парализованный уже Ленин, упомянул о нём, Рожкове, в письме к Г. Е. Зиновьеву 16 октября 1922-го года: «Рожков в Питере? Надо его выселить». А уже в ноябре этого года закончились последние дни активный политической, да и в обыденной тоже, жизни В. И. Ленина. Пошёл предсмертный отсчёт времени его заточения. Начались необратимые изменения мозга. Врачи скажут потом – не только работать, но и просто жить с такими изменениями в головном мозге нельзя. Но он и тут о Рожкове не забывает. 13 декабря 1922-го года он продиктует письмо Сталину: «Предлагаю: первое – выслать Рожкова за границу, второе – если это не пройдёт (напр[имер], по мотивам, что Рожков по старости заслуживает снисхождения), то тогда… послать его, напр[имер], в Псков… Но держать его надо под строгим надзором, ибо этот человек есть и будет, вероятно, нашим врагом до конца». Политбюро тут же принимает решение: «Выслать Рожкова в Псков, установив за ним строжайший надзор и при первом проявлении какой-либо враждебной Соввласти общественно-политической деятельности – выслать его за границу». Именно в этот день у Ленина было два новых приступа болезни.
