– Якудзу, – подсказал всезнающий Коган.
Яузов покосился на него недобрым глазом:
– Знали бы вы, Сруль Израилевич, так финансы, как американские боевики! Эти якудзы уже сплошь рыцари без страха и упрека. На самом деле, обыкновенные бандиты, но всем так опостылела серая жизнь, где «Не будь героем» норма, что уже и бандиты – нечто светлое и романтичное...
– Да, – согласился Коган очень серьезно, – самое время посмотреть в сторону ислама...
Кто-то хихикнул, а Кречет заговорил медленно и горько, все снова притихли, слушали.
– Мне каждый день на стол кладут разные сводки... Из двадцати миллионов мусульман, проживающих в России, процент пьющих ничтожен. А в странах ислама это вообще сведено к нулю. В странах ислама фактически отсутствует преступность. Нет проституции... Да что там перечислять! Древний Арабский Восток переживает вторую молодость. А Россия стремительно дряхлеет, догоняя Запад. Но нам повезло, что мы голодные и в драных штанах. Сытая страна не способна ни на подвиги, ни на великие свершения. Она просто живет... и стремится сохранить свое безмятежное существование. Ей не нужны перемены. А мы сейчас в таком унижении, в таком позоре... что готовы на все, только бы снова вернуть себе гордость, смыть позор с имени русских!
Коган сказал осторожно:
– Ох, Платон Тарасович... страшно мне.
– От перемен?
– От вашего голоса.
– Еще не привыкли?
– Не успеваю. С каждым днем звучит все страшнее.
По лицам собравшихся я видел, что министр финансов лишь выразил общее мнение. Кречет громыхнул:
– Радоваться надо!.. Нам повезло жить в такое время, когда страну можно повернуть в любую сторону. Сытую корову с места не сдвинешь, а вот Россию... Спасибо западным странам, со своим НАТО у наших границ сделали то, чего не смогла бы никакая наша пропаганда. Люди, что все годы Советской власти смотрели на Америку с надеждой, теперь звереют на глазах. И готовы на все, только бы обломать ей рога.
Коломиец сказал задумчиво:
– Здесь примешивается и извечная неприязнь бедных к богатым... но вы правы: отношение к Западу резко меняется. Но что вы задумали? Я чувствую, что-то очень опасное.
– Очень, – признался Кречет. – Но сперва я хочу напомнить первые годы перестройки. Помните так называемую гласность?.. Наконец-то разрешили опубликовать запрещенные романы Солженицына, опубликовали всего Гумилева, Северянина, даже мемуары белых генералов... И что же? Все были поражены тем, что ничего не произошло. Небо не рухнуло, гром с ясного неба не прогремел, солнце как светило, так и светит. Ну, опубликовали и опубликовали. Раскупили, прочли, поставили на полки. А на работу по-прежнему ходить надо, кормить семьи надо, одеваться и обуваться, ходить в кино, сидеть перед телевизором!
Яузов подвигался в кресле, словно зацепил задницей гвоздь, зажал покрепче и теперь мучительно вытаскивает, стараясь не показать, чем занимается, одновременно отвечая президенту:
– Не юли, Платон Тарасович. Чувствуем, что на этот раз небо может рухнуть.
– Не рухнет, – возразил Кречет. – Вся незыблемая твердыня Советской власти – вот уж была твердыня! – рассыпалась без следа, а мир не перевернулся. Сейчас мы просим чуточку подвинуться... православную церковь, и мир тоже не перевернется. Хотя, признаю, церковь сидит в нас крепче, чем сидела Советская власть. Но опять же, сидит лишь потому, что другой человек не знает!.. Коммунисты запрещали все другие партии, а наша церковь запрещала все другие церкви, костелы, мечети, храмы, пагоды... хрен его знает, что там есть еще.
Коломиец проговорил осторожно и предостерегающе:
– Вы очень правы, Платон Тарасович... Вы очень правы! Церковь сидит крепче Советской власти.
– Это только кажется, – возразил Кречет. – Была бы церковь жива, разве бы терпела засилье в нашей жизни колдунов, астрологов, ясновидящих, магов, прорицателей?.. Ведь это ее прямые враги! Когда вижу порнуху и всякую дрянь на экранах, спрашиваю себя: почему церковь, имея такие огромные богатства, не профинансирует ни одного фильма? Где действовали бы не маги-чернокнижники, а святые угодники... или как их там, пусть даже рыцари, что искали Грааль, или о попах, что исцеляют прикосновением или молитвой?.. Да потому, что церковь только существует. Но не живет!.. А на хрена нам такое образование, что только числится, а не возвышает души, не трудится над человеком?..
