– Спасибо, – сказал я, этот черт чувствует, что тренеру по боксу было бы приятно, если бы его приняли за ученого, а ученому всегда лестно, когда замечают его рост, широкие плечи, квадратную челюсть. – Спасибо, это не моя заслуга.
– А чья?
– Родителей, – ответил я, все не мог найти верный тон. – Я не из тех, кто истязает себя бегом трусцой... А где же карта?
– Карта? – не понял Кречет.
– Ну да. Перед которой отец народов не спит, а думает о судьбах народов.
Кречет расхохотался. Зубы у него были свои, пожелтевшие, как слоновая кость, но ровные и крепкие с виду, как у волка.
– А это!.. Тогда где моя трубка и «Герцоговина-Флор»? У каждого самодура-диктатора свои привычки. Не курю, а вместо старой карты предпочитаю экран компьютера. Правда, теперь большая карта тоже понадобится. Дабы охватывать все разом... Уже заказал, завтра повесят. Может быть я несколько смягчу вас, если скажу, что читал все ваши работы по футурологии. И не просто читал, а могу пересказать. Пару особо задевших глав могу просто наизусть!
Секретарша внесла на подносе две чашки кофе. Еще когда она появилась на пороге, я ощутил запах настоящего мокко, из которого арабы на экспорт не продают ни единого зернышка, а потребляют сами.
– Спасибо, – поблагодарил я. С удовольствием сделал глоток, прислушался. Кофе был просто сказочный. – За этими зернами диверсантов наверняка посылаете?.. Как я знаю, в нашу страну, как и в Европу, под маркой настоящего мокко завозят обыкновенный.
Кречет кивнул, глаза из благодушных без всякого перехода стали острыми, как лезвия ножей:
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить.
– О кофе?
– О настоящем.
– Настоящем мокко, – уточнил я. – Все остальное...
Кречет сдержанно усмехнулся, но глаза держали меня как на острие прицела:
– Все остальное тоже допустимо... за неимением лучшего. Но если можем получить настоящее?.. Ладно, я солдафон и держиморда, унтер Пришибеев...
Я протестующе выставил ладони:
– Простите, я вас так не называл. Вы все-таки человек грамотный, а унтер и есть унтер. Вы тянете больше на Скалозуба, тот все-таки полковник.
– А я генерал, – подчеркнул Кречет. – А тупых генералов в нашей литературе нет. Есть беспомощные, как у Салтыкова, но тупых нет. А я даже читать умею, как вы заметили. Кроме устава читал еще и ваши работы. Знаю, вам за них доставалось... да и сейчас достается. Что ж вы так резко меняете курс? Во времена Брежнева дрались за восстановление Храма Христа Спасителя, а теперь, когда вы и ваша партия победили, вдруг отошли в сторону! Даже высказываетесь против засилья церкви?
Я ответил досадливо:
– Я дрался за восстановление храма в условиях диктатуры. А сейчас, когда победа, когда в наши ряды хлынула мутная волна политиков, демагогов, когда в церкви прут и ставят свечи главы правительства, депутаты и все те, кто еще вчера уничтожал эти церкви... согласитесь, для порядочного человека просто противно быть с ними рядом. А церковь, сохранив структуру и кадры, сейчас заняла место коммунистической партии. Если раньше я не мог включить телевизор, чтобы не наткнуться на пропаганду советского образа жизни, то теперь обязательно увижу бородатого попа, что учит как жить, кланяться, смиряться, покоряться власти, ибо власть президента от их бога. Эти же попы освящают банки, плотины, заводы, одобряют или не одобряют указы, бюджет, инспектируют армию...
Кречет усмехнулся краешком рта:
– Но сейчас самое время бы собирать плоды! Восстановление храма – ваших рук дело. Ваших и той группки интеллигенции, что сейчас в стороне. Вас оттерли?
– Я же сказал, сам отошел.
– Гм... Хотя некоторые все же что-то заполучили. Но в остальном плодами воспользовались те, кто успел вовремя перестроиться. Какое подлейшее слово «перестроился»!.. А у нас его употребляли как похвалу. Что за подлейшее время, а?
Я сказал угрюмо:
– Я автоматически выступаю против любой чрезмерной власти. Это моя натура. Так что не знаю, чем вызван ваш интерес...
Кречет развел руками:
– Да, пора к делу. А суть в том, что в каком состоянии наша страна, знаете. Знаете и то, что всякий президент либо приводит свою команду, либо составляет ее спешно уже на месте. У меня команды нет, я победил на выборах, не смейтесь, в самом деле по воле народа. Но я один, почти один. И вы здесь затем, чтобы согласиться войти в президентскую команду.
