«Агентурное донесение
Сов. Секретно.
4 отдел управления НКВД
Осведомитель Пантелеев.
Об осужденном Александре Петровиче Игнатюке (служил в Кр. Армии, все время работал на руководящей партийной работе), работал начальником участка Ягринлага, осужденном в августе 1941 года по ст. 154 УК к трем годам лишения свободы. Показал себя исключительно с положительной стороны. Со дня прибытия работает комендантом сплавучастка, к работе относится добросовестно, к решению хозяйственных вопросов подходит продуманно, энергично, не имеет никаких замечаний по работе. Принимает активное участие в работе КВЧ»[286].
Осужденные по «пятьдесят восьмой» также подавали заявления, причем неоднократно, но в документах НКВД подробных запросов о них нет, из чего можно сделать вывод, что не жаловали «контрреволюционеров» в диверсионных кругах.
Вот, например, заключенный А. Я. Тощенко, осужденный по ст. 58 УК РСФСР, пишет заявление начальнику УНКВД по Архангельской области майору госбезопасности Малькову с просьбой отправить его на фронт. В заявлении указывает, что он кадровый чекист, что боролся с контрреволюцией в разных должностях, вплоть до заместителя начальника УНКВД по Мурманской области. В заключение бывший полковник писал, что физически здоров и надеется искупить свою вину на фронте.
Заявление Тощенко рассматривалось долго. Возможно, местные органы НКВД согласовывали свои действия с Москвой. В результате кадровый чекист Тощенко так и не дождался ответа. В архивном деле, в ответе на запрос в Няндомский лагерь, стоит пометка «Умер 13 января 1942 года»[287]. Так что не пришлось опытному контрразведчику идти в тыл врага, где бы, конечно, он со своим опытом принес большую пользу «и смыл бы кровью свою вину перед партией и Родиной».
Наивно было бы думать, что такой важный аспект войны, формирование партизанских и диверсионных групп из числа гулаговских заключенных — строилось только на добровольной основе, по заявлению самих заключенных и их велению души. Кадровый отбор НКВД вело в основной массе собственными силами, с использованием лагерных оперативных частей, районных отделов и отделений НКВД, на чьей территории располагались лагеря и лагерные пункты.
4-й отдел Архангельского управления НКВД направил во все лагеря бумаги с приказом отобрать кандидатов в диверсанты, а в некоторые лагеря для отбора выехали работники диверсионного отдела. На руках они имели совершенно секретные предписания следующего содержания:
«Предлагаю вам выехать в Ягринский ИТЛ УНKBД. Отобрать совместно с нач. оперотдела лагеря 15–20 человек из числа заключенных осужденных за незначительные бытовые и воинские преступления для зачисления в партизанский отряд»[288].
Одновременно уполномоченные 4-х отделов НКВД выезжали в районы для отбора кандидатов из числа эвакуированных граждан и заключенных на роль проводников для партизанских и диверсионных целей.
«Предписание
Предлагаю вам выехать в Онежский ИТЛ УНКВД и подобрать из числа указанных начальником оперативного отдела заключенных проводника для партизанского отряда. Подбираемая вами кандидатура должна хорошо знать ряд районов Карело-Финской АССР, говорить на карельском или финском языке, иметь положительные отзывы администрации, быть агентурно проверенным оперативным отделом лагеря.
Предписание
Оперуполномоченному 1 отделения 4 отдела УНКВД АО тов…
Копия: начальнику Плесецкого РО НКВД АО лейтенанту госбезопасности тов….
Предлагаем вам выехать в Плесецкий район и вместе с начальником РО подобрать из числа эвакуированных из Карело-финской АССР проводников для партизанских отрядов»[289].
Вполне возможно, что большинство кандидатов для работы в тылу, выбранных в лагерях, чекисты немедленно вербовали в агенты и осведомители на патриотической основе, испытывали их оперативные способности на «освещении» лагерной жизни. Это была обычная практика. Агенты и осведомители органов госбезопасности и милиции составляли значительную часть будущих кадров партизанских отрядов и диверсионных групп, направляемых в Карелию в тылы финской армии.
«Начальнику (неразборчиво. — Авт.) УНКВД АО лейтенанту госбезопасности тов. Менлихеру.
