Русские диверсанты против «кукушек» - страница 118

Таким вот образом готовили курсантов в Петрозаводской разведшколе финской разведки в конце 1942 года. Жили будущие диверсанты и разведчики в комнатах попарно. Вечерами собирались в коридоре или одной из комнат, говорили на разные темы. Носов утверждает, что сборы эти руководством школы не запрещались, и отношения между курсантами были товарищеские, хотя иногда возникали и драки:

Всего за первые два месяца 1943 года в Архангельской области органами контрразведки было задержано 18 выпускников Петрозаводской школы, районами деятельности которых, помимо Архангельской области, были Карелия и Вологодская область[388]. Мы не знаем, можно ли считать это количество соответствующим истине, потому что в архиве нашлась справка, называющая несколько другую цифру.

Здесь явно какое-то разночтение, потому что уже в мае 1943 года в Архангельскую область были заброшены агенты из города Рованиеми, взятые на время финской разведкой у немецких коллег из «абвера» для работы в нашем тылу. Таким образом, точную цифру заброшенных разведчиков противника сейчас без детального исследования документов не установить.

Ветерану КГБ В. П. Калнину было 84 года, когда он рассказал одному из авторов о своей службе в органах государственной безопасности, которым он отдал 22 года своей жизни. В 1942 году Владимир Петрович возглавлял Андомский райотдел НКВД и о работе финских разведчиков знал не понаслышке[390].

Калнин поведал об одном весьма любопытном случае, свидетельствовавшем, что финская разведка использовала все приемы по сбору разведывательной информации в советском тылу. Зимой Онежское озеро было основным маршрутом проникновения финской агентуры в наши тылы. Ночи были темные, безлунные, да еще часто шла пурга, заметавшая все следы. Озеро зимой было практически нейтральной территорией: не наше и не финское. Через озеро переходили во время войны агенты-разведчики неприятеля, а также убегали из финского плена русские военнопленные с оккупированной территории. Часть карелов из бывшей советской Карелии также по льду уходила к своим единоплеменникам.

Среди эвакуированных жителей и бежавших из-за линии фронта, естественно, могли оказаться и финские агенты. Поэтому каждый из оставшихся жить в районе людей находился под негласным наблюдением контрразведки. В те годы, при системе районных отделений НКВД, агентура и осведомители органов были практически в каждой колхозной бригаде, в каждой советской и партийной организации. А в военное время бдительность в прифронтовой зоне усиливалась и еще большей степени.

В деревне Самино в 1942 году проживало уже довольно много эвакуированных финнов, и, естественно, когда в районе появился бывший лесник из Карелии Лаванен, то он поселился среди своих. Первичные наблюдения за Лаваненом ничего не дали. Вел он себя примерно так же, как и все окружающие. Подозрения стали появляться после сообщений агентуры, что Лаванен, в отличие от других финнов, не замыкается кругом людей своей национальности. Он оказался по характеру разговорчивым и общительным человеком. Однако были в его поведении настораживающие черты. По возрасту Лаванен принадлежал уже к непризывным возрастам, даже если бы война и продлилась еще пять лет. Но при этом он активно интересовался у местных жителей о соседних воинских частях, их дислокации. Причем не только о частях, расположенных в Вытегорском районе, но и находящихся в Череповце и Белозерске. Пришлось сотрудникам райотдела госбезопасности усилить агентурное наблюдение за ним. От одного из агентов в Самино пришла информация, что Лаванен скрытно вышел на лыжах из деревни. Затем похожего на него человека видели по дороге на Вытегру, а из Вытегры пришло сообщение, что человек, сходный по описаниям с Лаваненом, крутился вокруг расположения советских воинских частей и особенно интересовался вновь прибывшими подразделениями. Он же побывал у шлюзов, расспрашивал, куда отогнали на зимовку суда Онежской военной флотилии.