Немногословие девушки он оценил сразу же. Никогда он не смог бы жить с женщиной, которая без конца мелет языком как мельница. Пока Мальвина наливала себе кофе, он обдумывал, чем бы заняться в «Галло Неро». Писать новый роман – это само собой, но надо и воспользоваться заслуженной передышкой после сумасшедшего года. Сколько же было поездок? Он уже со счета сбился, надо будет посмотреть в календаре. Бесконечное мотание по всей Франции, салоны, творческие вечера, встречи со школьниками, со студентами, участие в жюри литературных конкурсов. И то же самое за границей, в десятках стран. Где выходит перевод «Конверта», туда он и едет. Да плюс еще волнения и заботы, связанные с выходом фильма, с Робин Райт и ее «Оскаром». Рекламные интервью в Штатах и Европе, куча публикаций о фильме, и вот книга снова во главе списка бестселлеров. Он позволил себе несколько капризов, за которые ему здорово влетело от Алисы Дор. Броская реклама одеколона, где он, полуголый, томно развалился на борту яхты в открытом море возле Наксоса. И еще: он глядел со страниц всех журналов в черно-белой рекламе часов.
– И на черта тебе это надо?! – негодовала Алиса. – Только не говори, что ты, бедняжка, все еще нуждаешься в деньгах!
Да нет, после выхода тридцати миллионов экземпляров книги и оскароносного фильма в деньгах он не нуждался. Да и потом, у него есть советник по финансам, Коринна Бейер, которая строго за этим следит. Она уже предупредила, что, если гонорары начнут опасно расти, ему придется перебраться в чужие края, чтобы уйти от чрезмерных налогов.
Они с Мальвиной поднялись к себе в номер. Мальвина – любовница нежная и трепетная, но порой настолько усердная в страсти, что у Николя слезы наворачиваются на глаза. Ему это не по душе. Совсем не так любил он Дельфину: ей достаточно было просто раскинуть на постели загорелые ноги.
Позже, когда они стояли под душем, хрупкое тело Мальвины напомнило ему белокожую Дельфину, и он снова ощутил на бедрах ее руки, совсем как в ванной на улице Пернети. Сможет ли он когда-нибудь любить хоть одну женщину, как любил ее? Прошло целых два года. Когда же ее имя перестанет для него что-то значить? Когда он перестанет задавать себе один и тот же вопрос: а что, теперь кто-то другой стоит с ней под душем и ласкает ее белоснежную кожу? Приезд в этот роскошный отель для него означало еще и не думать о Дельфине. Постараться-то можно, только получится ли?..
– Пошли, Мальв, пора купаться, – позвал он, отогнав воспоминания о Дельфине и о ванной комнате на улице Пернети.
На «джеймс-бондовском» лифте они спустились на пляж. Тут вся обслуга была в черном. Один выкрикнул имя и номер комнаты Николя, второй предложил им с Мальвиной шезлонги.
– Синьор Кольт, прошу вас, зонт и полотенца. Где пожелаете: в тени, на солнце, возле моря?
И тут же третий:
– Желаете что-нибудь выпить? Может, прохладительные напитки?.. Газету? Пепельницу?
Они выбрали место у моря под зонтиком, холодный чай, кока-колу для Мальвины и вчерашний номер «Либерасьон» для Николя.
Пляж мало походил на пляж. Вместо песка – длинная бетонная полоса у подножия скалы, а на ней – зонты, шезлонги, лесенки, как в бассейне, чтобы заходить в воду, и трамплин для любителей прыжков. Жаркое июльское солнышко поднималось на прозрачное небо, и постояльцы все прибывали, выходя из лифта. Николя развлекался, стараясь по выговору определить, откуда они родом. Особенно очаровательно смотрелась пара швейцарцев. Возраст их определить было невозможно, где-то от сорока до шестидесяти. Он лысый как коленка, длинный, сутулый и костлявый, но мускулистый. Она еще выше ростом, прямая, с широкими плечами и плоской грудью, с коротко стриженными седыми волосами. Настоящая вобла сушеная. Интересно было наблюдать, как аккуратно они раскладывают одежду, полотенца, журналы и крем от загара. Они не разговаривали друг с другом, но между ними чувствовалась удивительная близость. На нем были облегающие плавки, на ней – закрытый купальник. Оба разом поднялись, как две голенастые птицы, готовые взлететь. Она натянула резиновую шапочку, он – плавательные очки. Надев ласты, они со своеобразной грацией прошлепали к воде. В них ощущалась полная гармония. Погрузившись в волны, оба поплыли плавным, размеренным кролем, и Николя сказал себе, что они, наверное, всю жизнь движутся вот так, спокойно и одинаково, в синхронном ритме. Пара без остановки доплыла до рифа, темневшего метрах в восьмистах от берега, а вернувшись, отправилась под душ и переоделась в сухое. Когда они проходили мимо него, Николя увидел на руке у мужчины «Sea Hawk Girard-Perrigaux». От швейцарцев не укрылся его взгляд, и они ему улыбнулись. Следующие десять минут они молча, с почти суровой сосредоточенностью натирали друг друга солнцезащитным кремом.
